— Как это было бы чудесно! — с горестным вздохом проговорила девушка.
И тут же устыдилась своих мыслей. Разве можно так думать? Да она должна быть счастлива! Ведь мама взяла ее с собой, а Эдмунда оставила папе.
Сирилла и в самом деле считала, что ей грех жаловаться на жизнь. Франс Винтак был неизменно добр к ней, и она даже называла его папой, догадываясь, что это доставляет удовольствие матери.
— Теперь он твой отец, дорогая, — сказала ей мать, когда они начали жить вместе. — Ему будет приятно, если ты станешь так его называть — ведь своих детей у него нет.
— А почему, мамочка? — задала Сирилла наивный вопрос.
Мать промолчала, и лишь несколько лет спустя, когда Сирилла повзрослела, она поняла, что, поскольку ее мать и Франс Винтак не были женаты, они не могли позволить себе иметь детей — ведь те считались бы незаконнорожденными.
Это явилось еще одной причиной, заставившей Сириллу раз и навсегда решить для себя, что ни при каких обстоятельствах она не поступит так, как поступила ее мать.
«Мне бы хотелось иметь сыновей, таких же славных, как Эдмунд, — мечтала девушка по ночам. — Как жаль, что у меня нет сестер! Я бы с ними играла…»
Редкие гости, приходившие к ним в дом, старались избегать при девочке упоминания о ее настоящем отце.
Друзья Франса Винтака догадывались, что Сирилла — неродная его дочь, и, по всей вероятности, полагали, что ее настоящий отец попросту от нее отказался. Не желая наносить девочке травму, они предпочитали делать вид, будто верят тому, что художник и есть ее родитель.
И без того унизительное положение Сириллы и ее матери только усугублялось этим умалчиванием.
«Как они смеют думать так о маме?» — порой с тоской спрашивала себя девочка.
Повзрослев, она поняла, что ничего другого люди и не могли думать.
— Как мне ненавистна такая жизнь! — восклицала порой Сирилла, ворочаясь без сна в постели.
А между тем именно такую жизнь уготовил ей маркиз, когда обратился со своим предложением.
— Мы всегда будем вместе, моя дорогая, — сказал он.
Эти слова не раз произносил и Франс Винтак, обращаясь к матери Сириллы.
— Пока мы вместе, нам ничего не страшно! Зачем беспокоиться о будущем — ведь мы вместе! Забудем прошлое. Главное — что мы вместе, ты и я…
Сирилле без конца чудились эти слова, которые своим красивым певучим голосом немного с акцентом произносил Франс Винтак, и, как правило, ее мать отвечала на них нежной, полной любви улыбкой, и глаза ее загорались чудным блеском.
Уже тогда Сирилла «твердо решила, что для нее недостаточно просто „быть вместе“ с любимым человеком. Ей хотелось чего-то большего — прочного положения, достатка, респектабельности. А это мог дать ей только брак.