Маркиз промолчал. Через миг Люсия добавила:
— Теперь ты все знаешь… у меня нет имени, никто не должен догадаться о моих родителях… и потому я не могу выйти за тебя замуж.
Маркиз обнял ее и привлек к себе.
— Неужели ты думаешь, что твоему отцу удалось поступить очень предусмотрительно, а мы не сможем последовать его примеру и избежать не только раскрытия тайны, но и любопытных расспросов, которые неминуемо возникнут, если ты останешься «мисс Бомон из ниоткуда»?
Люсия с сомнением посмотрела. — на него.
— Я… я не понимаю?..
— Не надо недооценивать меня, — ответил маркиз. — Твои родители избежали ненужной огласки, и мы сделаем то же самое.
— Это невозможно… если я стану твоей женой, сразу посыплются вопросы, . — возразила Люсия.
— Согласен, — заметил маркиз. — Но на них мы придумаем подходящие ответы.
Девушка озадаченно взглянула на него и спросила:
— Как это?
— Я и думаю сейчас, — сказал маркиз. — А пока, дорогая моя, скажу тебе еще раз, что для меня важнее всего на свете — наша любовь, и ничто не помешает мне любить тебя.
— Я тоже люблю тебя! — заверила Люсия. — Но…
— Никаких «но», — отрезал маркиз, — я люблю тебя и твердо намерен жениться на тебе, а значит, нам придется быть умными. Но сначала я тебя поцелую.
Он приподнял ее подбородок и поцеловал неторопливо и страстно. Люсии показалось, что все тревоги оставили их и никаких трудностей больше не осталось — только любовь, которая разгоралось между ними, словно раннее солнце.
Маркиз долго целовал девушку, и Люсия ощутила в себе пламя, полыхавшее в ней прошлой ночью, и она почувствовала, что его сердце стучит так же быстро, как и ее.
Маркиз отпустил Люсию.
— Дорогая моя, любовь моя, — говорил маркиз, — я женюсь на тебе в Ницце. До нее всего два дня пути. Я больше не могу ждать!
— Но я же тебе сказала… мы не можем пожениться!
— Твой рассказ все сделал гораздо проще, чем раньше, хотя в это трудно поверить.
— Как это?
— Любовь моя, — объяснял маркиз, — я не собираюсь жениться на мисс Бомон, чтобы люди не вздумали расспрашивать меня о твоих родителях. Это было бы слишком опасно.
— Но что же делать?
Маркиз помолчал, размышляя, и сказал:
— Ты, должно быть, знаешь, что Наполеон смел Валленштейн с лица земли, когда сражался с Австрией?
— Да, маменька говорила мне об этом. Она была очень огорчена.
— То, что осталось от страны, — продолжал маркиз, — принадлежит теперь Австрийской империи, и твой дед был последним великим герцогом.
— Маменька очень плакала, когда прочла об этом в газетах, — вспомнила Люсия, — но там ведь нет наследников — у маменьки не было брата.