В комнате стояла тишина. Девушка осторожно подвинулась к середине окна, откуда была видна дверь, и слегка раздвинула портьеры. Выглянув в щелку, она замерла. Граф никуда не ушел. Он стоял у письменного стола герцога и одно за другим переворачивал письма, поднося те, которые его заинтересовали, ближе к зажженной свече, чтобы прочесть их. Это продолжалось несколько минут, затем француз, видимо, довольный, пересек комнату и вышел в холл.
Клеона застыла на месте. Множество вопросов проносилось у нее в голове, но ни на один из них не было ответа. Наконец, посчитав, что граф уже ушел из дома, девушка крадучись вышла из-за портьер, задернула их за собой и посмотрела на герцога. Он сидел все так же, раскинувшись в кресле, свесив голову на грудь.
Девушка прошла мимо письменного стола, борясь с желанием посмотреть, что за письма заинтересовали графа, и направилась к двери. Она почти добралась до нее, когда голос, совершенно ясный, а вовсе не заплетающийся, спросил у нее за спиной:
— Могу я поинтересоваться, что вы здесь делаете в столь поздний час?
Чуть не закричав от испуга, девушка обернулась и увидела, что герцог стоит на каминном коврике и смотрит на нее.
Клеона растерялась. Все объяснения вылетели у нее из головы, и она, не отвечая, выбежала из комнаты, рванув дверь так, будто все демоны ада гнались за ней, хотя на самом деле герцог не сдвинулся с места.
Она бежала со всех ног по коридору, по широкой мраморной лестнице наверх, пока, совершенно запыхавшись, не нашла убежище в своей спальне. Там Клеона рухнула на кровать, снова и снова спрашивая себя, что все это значило.
Следующие два дня пролетели в вихре развлечений. Клеону представили королеве Шарлотте в Букингемском дворце, она посетила зал Олмака, где графиня Джерси была настолько любезна, что представила гостью нескольким джентльменам, которые стали ее партнерами в контрдансах. Она побывала на музыкальном вечере, на ряде приемов и, наконец, на завтраке, данном в ее честь женой русского посла, княгиней фон Ливен.
— Ты пользуешься успехом, моя дорогая, — гордо заметила герцогиня.
Клеона засмеялась.
— Это вас, мадам, они принимают, а не меня. Я слышала, княгиня фон Ливен сказала, что она терпеть не может молоденьких девушек, но давно хотела заманить вас на один из своих приемов.
— Мне не нравится эта женщина, — заявила герцогиня, — но она всюду бывает и всех знает. И она достаточно умна, чтобы помнить: молоденькие девушки, как бы они ни были несносны, выходят замуж и потом часто оказываются полезными.
— Вы очень циничны, мадам, — отважно высказалась Клеона.