«Я взял на себя очень большую ответственность!» — думал теперь капитан.
Лошади бежали резво.
Когда карета уже подъезжала к часовне, Доусон нарушил молчание:
— Через несколько минут мы будем на месте. Не одолжить ли вам мой платок?
Он не сомневался, что ее собственный уже промок от слез.
Рука Бениты показалась из-под фаты, и капитан понял, что не ошибся.
Бенита вытерла глаза и постаралась взять себя в руки.
Но ощущение, что никогда больше она не увидит отца, не оставляло девушку.
«Если он умрет, зачем мне выходить замуж за этого ужасного человека, который… ожидает меня», — думала Бенита.
Но потом она вспомнила, что говорил ей отец: где бы ни был он сам, его дочь должна оправдать его ожидания.
— Спасибо, — сказала она слегка дрожащим голосом, возвращая платок капитану.
Бенита надеялась, что под фатой не будет видно, как покраснело от слез ее лицо.
Лошади въехали в величественные ворота и продолжали свой бег.
Немного погодя экипаж свернул в узкую аллею.
Теперь они ехали в тени деревьев.
Здание часовни было очень красиво.
Его построили, как и жилой дом, лет двести тому назад.
Старые деревья так разрослись, что окружали часовню плотной стеной.
Графу, который прибыл немного раньше, показалось, что внутри часовни слишком темно.
Он подумал, что цветные витражи почти не пропускают солнечные лучи.
Часовню освещали лишь шесть свечей, зажженные на аналое.
Вопреки ожиданиям графа, внутри часовня вовсе не казалась обветшалой.
Очевидно, недавно ее отремонтировали, а, может быть, и перестроили.
Графа поразило множество белых цветов на аналое, покрытом белым вышитым золотом сукном, и по обе стороны от него.
Цветы стояли на всех подоконниках.
Воздух был насыщен их благоуханием.
Священник стоял на коленях перед аналоем.
Больше в часовне никого не было.
Граф медленно прошел по крытому коврами проходу и занял место на передней скамейке справа.
На спинке скамейки был вырезан герб семейства Брэдфордов. Граф снова удивился, что в отсутствие хозяев кто-то занимался обновлением часовни.
На скамейках лежали подушки, заново обшитые красным бархатом.
Две подушки перед аналоем были покрыты белым атласом с золотыми кистями.
Спустя несколько минут во дворе послышался стук колес подъехавшего экипажа.
Граф понял, что это точно к назначенному времени прибыла невеста. Его напряжение достигло предела.
Сколько ни иронизировал Инчестер, ему пришлось признаться себе, что он боится.
Боится узнать, какова его невеста, увидеть, как отец ведет ее к алтарю.
Граф скрылся в нефе и стал ждать.
Священник, до сих пор погруженный в свои молитвы, поднялся с колен и повернулся спиной к аналою.