— Вот бренди, ваша светлость, — сказал Дэлтон, ставя на столик бокал, — и два полотенца. Я сейчас принесу еще.
— Неси.
Когда Дэлтон ушел, герцог заботливо вытер Салене волосы и заметил, что они вовсе не были распущены, как он сначала подумал. В них еще оставались шпильки, и прическа, несомненно, была сделана рукой умелого парикмахера. Даже морская вода не разрушила ее окончательно.
«Еще одна тайна», — подумал герцог. Волосы у девушки оказались очень светлыми, и ему вдруг стало интересно, какого цвета у нее глаза.
«Наверное, голубые», — сказал он сам себе.
Девушка все еще была без сознания, когда вернулся Дэлтон с целой охапкой полотенец. Герцог сказал ему:
— Расстели полотенца на кровати и принеси бутылки с горячей водой. Она очень замерзла.
Камердинер расстелил большое полотенце на простыни и маленькое — на подушке.
— Укройте ее пока чем-нибудь, ваша светлость, а я мигом.
С этими словами Дэлтон выбежал из каюты. Герцог подождал, пока он удалится, и только тогда поднял Салену на руки.
Почему-то ему не хотелось, чтобы кто-то, кроме него, видел ее обнаженной. Перекладывая девушку на кровать, он еще раз поразился ее легкости.
«Как кто-то посмел избить такое хрупкое создание?» — подумал герцог.
И тут же спросил себя: а что, если муж уличил ее в измене?
Но даже если и так — все равно столь грубое и жестокое наказание мог придумать только мерзавец.
Уложив Салену на кровать, герцог укрыл ее полотенцем, а сверху еще простыней и одеялом.
Бледность ее щек могла сравниться с белизной простыни, и герцог подумал, что, может быть, лучше не тревожить девушку, но потом он испугался, что, если не привести ее в чувство сейчас, она может впасть в коматозное состояние.
Приподняв ей голову, он поднес к ее губам бокал с бренди и настойчиво произнес:
— Очнитесь! Очнитесь и выпейте это! Почему-то ему казалось, что она вот-вот придет в себя, только ей надо немного помочь.
Его предположения оказались верны: веки ее слегка дрогнули, и, почувствовав у своих губ бокал, она сделала слабую попытку отвернуться.
— Пейте! — повелительно сказал герцог. Салена была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Она сделала несколько глотков и, переведя дыхание, попыталась поднять руку, чтобы отстранить бокал.
— Лежите и пейте! — приказал герцог.
— Н-нет!
Голос ее был очень слаб. «Удивительно, — подумал герцог, — как она вообще нашла в себе силы выговорить это слово».
Он настойчиво держал бокал возле ее губ. Превозмогая себя, она сделала еще несколько глотков, и наконец ее глаза открылись.
Она с ужасом посмотрела на герцога и вся напряглась, почувствовав его руку у себя под головой.