Задыхаясь от волнения и быстрой ходьбы, чувствуя неожиданный страх перед ним, Каролина только ахнула, когда лорд Брикон подошел к оркестру и поднял руку, призывая к молчанию. Музыканты прекратили играть; танцоры остановились и недоуменно оглядывались.
— Миледи, милорды и джентльмены! — начал лорд Брикон громким голосом, долетавшим до самого отдаленного уголка зала. — Позвольте сообщить вам новость. Сегодня вечером — только что — состоялась моя помолвка. Я имею честь представить вам мою невесту, леди Каролину Фэй.
По всей комнате пробежал шепоток изумления, а затем все зашумели.
— Поздравляем, Брикон! Желаем счастья!
Со всех сторон посыпались поздравления, были подняты бокалы; а затем сквозь гудение голосов раздался громкий голос раскрасневшегося сквайра:
— Долгой жизни вам обоим! Вейн, дорогой мой, скажи, а когда же свадьба?
Мгновенно наступила тишина, словно каждому хотелось услышать ответ.
Лорд Брикон отпустил Каролину и взглянул на нее. По-прежнему в глазах его бушевал огонь; губы искривились в усмешке.
— Это и впрямь чрезвычайно важный вопрос, — заявил он. — И я вам отвечу. Мне хочется, чтобы вы все присутствовали на моей свадьбе. Наше венчание состоится сегодня вечером. Я уверен, милорд епископ даст нам разрешение и совершит обряд.
Все ахнули; затем вновь начался шум и гам.
Лорд Брикон наклонился к Каролине. Она поняла, что он задал вопрос. Слов не было слышно, но по выражению его лица она поняла: сказано что-то язвительное. Каролина гордо вскинула голову; прекрасная нежная шея, казалось, стала еще длиннее; всем, кто наблюдал за ней, стало видно, с каким достоинством она держится. В глубине души Каролине было страшно, но она боролась с нахлынувшим страхом, и на ее лице не было его следов.
Твердым и ясным голосом, так что слова ее были слышны, невзирая на шум, она сказала:
— Да, милорд, я выйду за вас замуж здесь, сегодня вечером.
Для Каролины все стало смутным, как в тумане. Вокруг себя она видела лица, которые кружились и плавали у нее перед глазами. Голоса восклицали, спрашивали, восторгались, шутили; до нее дотрагивались руки; губы касались ее пальцев; люди напирали на нее — она чувствовала себя словно в кошмарном сне, от которого не могла проснуться.
Наконец, она ясно увидела одного человека: дородного, в великолепном пурпурном одеянии; большой крест, украшенный драгоценными камнями, сверкал на его груди от света свечей в люстре. Это был епископ.
— Что это я тут слышал о помолвке? — спросил он, И голос его загудел звучно и торжественно, будто он вещал с кафедры.