Ция вскрикнула:
— О нет! Прошу вас, позвольте мне услышать, как делаются предложения! Мне всегда было интересно знать, что в таких случаях говорят мужчины, и действительно ли они встают на одно колено, как об этом пишут в романах.
Маркиза рассмеялась.
— Тебе не следует быть с ней слишком строгим, Рейберн! — сказала она. — Я прекрасно помню, как мне впервые сделали предложение. Это был мужчина средних лет, друг моего отца. Он был так взволнован, что его пышные усы подрагивали, и я не смогла удержаться от смеха!
Рейберн промолчал, и маркиза добавила:
— Ция должна научиться все решать сама. И, как бы пылок не был мужчина, она должна привыкнуть обдумывать все это и отстаивать свое мнение.
Пока она говорила, экипаж незаметно подъехал к дому.
Маркиз спрыгнул с подножки первым, чтобы помочь дамам.
Никто не заметил, как он был раздосадован.
* * *
Сестра Марта услышала, как кто-то негромко постучал в дверь ее спальни, а через мгновение на пороге появилась Ция.
— Ты уже проснулась? — удивилась Марта. — Когда я услышала, как поздно ты вчера вернулась, то решила, что ты проспишь до полудня.
— Маркиза тоже так считала, — ответила Ция. — Но я слишком взволнована, чтобы спать. И я хочу рассказать тебе о бале.
— Я просто умираю от желания услышать твой рассказа, — отозвалась Марта. — Но сперва я должна сделать тебе признание.
— Признание? — удивилась Ция.
— Я думала об этом всю ночь. Надеюсь, у меня хватит смелости, чтобы рассказать тебе всю правду.
— Что-нибудь случилось? — забеспокоилась Ция.
— Я лгала тебе, — сказала Марта упавшим голосом.
— Не понимаю…
— Я больше не могу притворяться! Я не монахиня! Когда в монастыре появился Протеус, мне пришлось ею стать!
— И это все? — удивилась Ция. — По-моему, ты поступила очень разумно.
— Ты действительно так считаешь? Ты не изумлена?
— Конечно, нет!
— Когда появился Протеус и сказал нам, что берет монастырь под свою опеку, я солгала, что я монахиня. В противном случае он бы выгнал меня, как это произошло с другими бедными женщинами.
— Да, он на такое способен!
— Мне некуда было идти, и отец Антоний позволил мне поселиться в монастыре. Мы решили отложить постриг, пока мне не исполнится двадцать один год.
— Ты решила, что Протеус не причинит тебе зла, если поверит, что ты монахиня?
— Мне очень стыдно, — сказала сестра Марта. — Отец Антоний был так болен, и я не могла объяснить ему, что происходит в монастыре. Я просто взяла у одной из монахинь ее апостольник и рясу.
Она всхлипнула и продолжила:
— После этого все стали называть меня «сестра Марта».
Вскоре я и сама забыла, что я не монахиня, а просто Марта, бедная, никому не нужная девушка.