Судья прочистил голос, и прокурор в удивлении поднял глаза.
– О, прошу прощения, – сказал он. – Речи обычно длятся гораздо дольше. Поздравляю вас, мистер Кроув, с краткостью.
Джерри кивнул с насмешливой признательностью, хотя ему было не до смеха.
– У нас всегда бывает пробная запись, – объяснил прокурор, – чтобы не вышло промашки с такими, как вы.
– И все это знали?
– Ну да, кроме вас, разумеется, мистер Кроув. Что ж, все свободны, можете идти домой.
Публика встала и, шаркая ногами, спокойно вышла из зала.
Прокурор и Чарли тоже встали и подошли к столу судьи. Судья сидел, положив подбородок на руки, вид у него теперь был уже не отцовский, а просто немного скучный.
– Сколько вы хотите? – спросил судья.
– Без ограничения, – ответил прокурор.
– Он что, так уж важен? – они разговаривали, как будто Джерри там нет. – В конце концов, в Бразилии это не редкость.
– Мистер Кроув – американец, – объяснил прокурор, – допустивший убийство русского посла.
– Хорошо, хорошо, – согласился судья, и Джерри подивился, что этот человек говорит совершенно без акцента. – Джеральд Натан Кроув, суд находит вас виновным в убийстве и государственной измене Соединенным Штатам Америки, а также их союзнику. Союзу Советских Социалистических Республик. Имеете ли вы что-нибудь сказать, прежде чем будет оглашен приговор?
– Меня только удивляет, – сказал Джерри, – почему вы все говорите по-английски?
– Потому что, – холодно ответил прокурор, – мы находимся в Америке.
– А почему вы вообще утруждаете себя какими-то там судами?
– Чтобы отвадить других глупцов от попыток сделать то, что сделали вы. Поспорить ему, видишь ли, захотелось.
Судья стукнул молотком.
– Суд приговаривает Джеральда Натана Кроува к смерти всеми доступными способами до тех пор, пока он не извинится перед американским народом и не убедит его в своей искренности. В судебном заседании объявляется перерыв. Боже милостивый, до чего же у меня болит голова!
Времени даром они не тратили. Уснув в пять утра, Джерри тут же был разбужен грубым электрошоком через металлический пол. Вошли два охранника – на этот раз русские, – раздев, потащили его в камеру для казни, хотя, позволь они ему, он бы и сам пошел.
Там его ждал прокурор.
– Меня определили на ваше дело, – сказал он, – потому что вы крепкий орешек. У вас весьма интересный психологический профиль, мистер Кроув. Вы жаждете быть героем.
– Я этого не осознавал.
– Вы продемонстрировали это в зале суда, мистер Кроув. Вам, несомненно, известны – на это указывает ваше среднее имя – последние слова агента-шпиона времен Американской революционной войны Натана Хейла. «Я сожалею, – заявил он, – что у меня всего одна жизнь, и только ее я могу отдать за родину». Он ошибался и вы это скоро поймете. Ему стоило бы радоваться, что у него всего одна жизнь.