- Значит, ты - Пиноккио, - подвел итог Миро, - а Эндер…
- Мой брат не хотел создавать тебя, - сказала Валентина. - И он вовсе не желает управлять тобой.
- Я знаю, - прошептала Вэл. И внезапно на ее глазах выступили слезы.
Миро протянул руку, чтобы накрыть ее пальцы, но она резко отдернулась от него. Хотя сделала она это не специально, просто она хотела смахнуть с ресниц мешающие, надоедливые капли слез.
- Он бы обрезал нити, если б мог, я это знаю, - продолжала Вэл. - Как Миро оборвал нити, поддерживающие его старое искалеченное тело.
Миро прекрасно помнил ту сцену. Вот он сидит в кресле космического корабля, разглядывая собственного двойника, полного сил, юного и здорового; а вот он уже этот самый двойник, всегда им был, и смотрит он на искалеченное, изломанное отражение себя. Прямо у него на глазах это ненавистное, нежеланное тело рассыпалось в пыль и пропало.
- Вряд ли он ненавидит тебя, - сказал Миро. - Я свою старую личность ненавидел.
- Ему не обязательно ненавидеть меня. Твоего двойника убила не ненависть. - Вэл старательно избегала встречаться с ним взглядом. Обследуя всевозможные миры, они много часов провели наедине друг с другом, но ни разу не касались столь личных вопросов. Она не осмеливалась обсуждать с ним тот момент, когда они оба были созданы. - Пребывая в старом теле, ты от всей души ненавидел свою телесную оболочку, но, оказавшись в новой системе, ты просто перестал обращать внимание на свое старое вместилище. Оно перестало быть частью твоей личности. Твоя айю больше не несла за него ответственности. Опускаем кролика в шляпу, раз - и он пропал!
- Сначала деревянная кукла, - начал считать Миро. - Затем кролик. Ну, кем еще вы меня обзовете?
Валентина пропустила мимо ушей шутку Миро:
- То есть ты хочешь сказать, что Эндера ты не интересуешь.
- Он восхищается мной, - поправила Вэл. - Но считает страшной занудой. Ему со мной скучно.
- Обо мне он такого же мнения, - кивнула Валентина.
- Чушь какая-то, - удивился Миро.
- Думаешь? - подняла брови Валентина. - Он никогда не следовал за мной; это я все время следовала за ним. Мне кажется, он искал цель в своей жизни. Ему хотелось великих деяний, чтобы искупить то страшное преступление, которым он подвел итог своему детству. Он счел, что, написав "Королеву Улья", искупит свою вину. Затем, с моей помощью, он написал "Гегемона" и решил, что этого хватит с лихвой. Не хватило. Он продолжал искать тему, которая бы заняла все его воображение.
Он почти достигал своей цели, обретал желаемое на неделю или на месяц, но никогда, никогда не занимала его я, потому что я бок о бок с ним прошла миллиарды миль, преодолела три тысячи лет. Свои статьи я писала не из особой любви к истории, а потому, что они помогали в его деле. Как когда-то мои труды помогли Питеру. Закончив статью, я на несколько часов, пока мы читали ее вслух и обсуждали, привлекала его внимание. Только с каждым разом меня все меньше удовлетворял результат, потому что его привлекало не мое общество, а та статья, которую я написала. Так продолжалось до тех пор, пока я не нашла мужчину, который отдал мне свое сердце, и не осталась с ним. А мой юный братец отправился в путь без меня и тоже нашел себе семью, которой отдал свое сердце. Мы зажили на разных планетах и друг без друга были счастливы как никогда в жизни.