Ага. Все ясно.
Никогда я не считал себя фигурой, равной Черчиллю, а потому весь этот напряг в городских (и не только, спецназ-то нездешний!) силовых структурах вряд ли может быть вызван активностью такой куцей фигуры, как Дрон. Подумаешь, шлепнули несколько громил, мэра и чуть-чуть постреляли… Это, милостивые государи, не повод вводить в курортном месте чуть ли не военное положение!
Мои размышления подтверждаются достаточно равнодушным отношением отдыхающих граждан, — и на пляже битком, и «лесенка», к которой я подъехал, полна народу.
Это для служивых работа, для народа же — отдых! Деньги плочены — кушать надо!
«Спецназ появился в городке до убийства Ральфа!»
Значит, причина нынешнего напряга не в этом убийстве и не во мне… Что-то произошло, гораздо более существенное… Или — должно произойти!
Останавливаюсь у исправного автомата. Это — четвертый на моем тернистом пути. Три предыдущих оказались неисправны. А по этому разговаривают. Жгучая брюнетка с орлиным профилем и седеющими усиками. Слезаю с мотоцикла и опираюсь плечом о стенку. С видом нетерпеливого ожидания.
Дама окидывает меня с головы до ног уничижающим взглядом и поворачивается тощей спиной. Судя по проблеме, ею решаемой («зачем Миша связался с этой мерзавкой»), — стоять мне здесь, как статуе Свободы, вечно.
Вовремя вспоминаю, что по одежде я рокер, а вовсе не преподаватель и не переводчик с иноземного. А рокеру позволено проявлять некоторую несдержанность в словах и поступках. Или — экстравагантность.
Потому — делаю шаг вперед и нажимаю «отбой». Дама открыла рот, но я не дожидаюсь ее упреков:
— Слушай, вобла! Мне надо биксе пару слов кинуть, так что без обид, в натуре!
Не думаю, что текст сугубо рокерский, но дама вряд ли хорошо разбирается в тонкостях молодежного сленга. По крайней мере, рот она закрыла, отошла на определенное расстояние и проскрипела:
— Петлюровец!
Да назови хоть горшком, только в печку не ставь! Набираю номер, доставленный мне Сережкой на обрывке бумаги. Гудок, потом в трубке щелкает, гудки становятся глуше. Четыре, пять…
— Вас слушают.
Димкин голос я узнал. Но при нынешней технике и при обилии пародистов смоделировать любой голос… Поэтому спрашиваю:
— Какой сорт вина пили два молодых джентльмена в скверике у универа после первомайской демонстрации, на которой они несли портрет Брежнева?
Два молодых джентльмена — это я и Димка. Впрочем, насчет джентльменства англичане могли бы поспорить, а вот насчет вина…
— Портвейн «Три семерки»! Две бутылки, из горлышка. Усугубили пивом в общаге. Привет, Додо!