Вихрастая голова Тимофеичева отпрыска застыла в светлом проеме двери, как учебная мишень. По крайней мере, таковой она должна восприниматься с того места, где возлежит Леночка, прикинувшись ветошью под моей курткой. Оружия я ей не доверил, дабы не пальнула со страху.
Пока Серега одолевал последние три ступеньки, я успел переместиться к двери и смотрю теперь на него чуть сбоку. Выяснить мне нужно только одно: визит на чердак — его личная инициатива или…
Глаза его привыкли к темноте, он заметил мою куртку и что-то под ней.
Поднялся еще на ступеньку, повернул голову в мою сторону…
— Тссс… — шепчу я, приставив к губам ствол револьвера. — Залезай, только спокойно и неторопливо. Дверь прикрой.
Серега смотрит на меня, как на тень отца Гамлета.
— Дро-о-н!
— А ты ожидал увидеть красивую блондинку? Не расстраивайся, блондинка тоже в наличии.
Ленка выпросталась из-под куртки и села. В волосах остались сухие травинки, глаза удивленные, губы чуть приоткрыты… Ее вполне можно принять за лесную нимфу. Тем более что из одежды на ней — только узенькие белые трусики. Не удивительно, что подросток напрочь забыл и о моей невзрачной персоне, и о том, зачем он сюда поднялся…
— Ой! — Девушка мигом покраснела и залезла под куртку.
— Извините. — Сережа опустил глаза.
— Отвернитесь! Оба!
Пока Ленка одевается, мы с Серегой сидим, изучая выбоины в стене.
— Ну как, собрался с мыслями? — спрашиваю.
— Было бы что собирать!
— Логично.
— Дрон, ты не представляешь, тут вчера был такой шухер, потом шмон капитальный!
— Да ну! И что искали?
— Как это что? — Юноша смотрит на меня непонимающе. Потом усмехается:
— Так ты шутишь… Замечает автомат-малютку:
— Ух ты! Настоящий!
Как писал какой-то педагог-прозорливец о подростках:
«Плечи теленка, душа — ребенка». А ведь в потемках Сереге можно дать лет эдак девятнадцать. Пока молчит.
— Дрон, так ты знаешь, что тебя ищут?..
— Догадываюсь.
— А сам здесь сидишь. Здорово!
— Ты лучше скажи, зачем залез сюда: по делу или нас повидать?
— Да я хотел тут инструменты взять свои, а стал подниматься, голоса услышал…
— Который теперь час?
— Двенадцать. Без двух.
— В городе не был?
— Мать с утра ходила на рынок.
— И что говорят?
— Да все об убийстве Ральфа.