Я оставался один несколько часов и имел время написать свои заметки и обдумать нелепость моего переживания. Думая об этом, мне стало ясно, что с того самого момента, когда я увидел дона Хенаро, сидевшим под рамада, ситуация приняла нелепый вид. Чем больше я раздумывал над этим, тем больше убеждался, что дон Хуан уступил контроль надо мной дону Хенаро, и эта мысль наполнила меня мрачным предчувствием.
Дон Хуан и дон Хенаро вернулись в сумерках. Они сели рядом со мной, сбоку от меня. Дон Хенаро сидел ближе и почти прислонился ко мне. Его худое и хрупкое плечо слегка касалось меня, и я испытывал то же самое чувство, которое у меня было, когда он похлопад меня. Сокрушительная тяжесть навалилась на меня, и я упал на колено дона Хуана. Он помог мне сесть прямо и спросил в шутливом тоне, не пытался ли я уснуть на его колене.
Дон Хенаро, казалось, наслаждался; его глаза блестели. Мне хотелось заплакать. У меня было чувство, что я был подобен животному, которое было загнано в загон.
– Я пугаю тебя, Карлуша? – спросил дон Хенаро, казалось, действительно озабоченно. – Ты выглядишь подобно дикой лошади.
– Расскажи ему сказку, – сказал дон Хуан. – Только это успокаивает его.
Они передвинулись и сели напротив меня. Они оба наблюдали за мной с любопытством. В полутьме их глаза казались зеркальными, как огромные темные лужи воды. Их глаза внушали страх; это не были глаза людей. Мы пристально смотрели друг на друга некоторое время, а затем я отвел свои глаза. Я заметил, что я не боялся их, и, тем не менее, их глаза напугали меня до такой степени, что я задрожал. Я почувствовал очень неудобное замешательство.
Помолчав немного, дон Хуан убедил дона Хенаро рассказать мне о том, что случилось с ним один раз, когда он попробовал пересмотреть своего олли. Дон Хенаро сидел в нескольких футах от меня, лицом ко мне; он ничего не говорил. Я взглянул на него: его глаза, казалось, были в четыре или в пять раз больше обычных человеческих глаз; они сияли и непреодолимо притягивали. То, что, казалось, было светом его глаз, господствовало над всем вокруг него. Тело дона Хенаро, казалось, съежилось и выглядело подобно телу кошки. Я заметил движение его кошачьего тела и испугался. Совершенно автоматически, как будто я делал это всю свою жизнь, я принял «боевую позу» и начал ритмично бить по своей правой икре. Когда я стал сознавать свои действия, я смутился и взглянул на дона Хуана. Он всматривался в меня, как он делал обычно; его глаза были добрыми и успокаивающими. Он громко засмеялся. Дон Хенаро издал мурлыкающий звук, встал и вошел в дом.