Я вручил Лукасу Коронадо подарки, привезенные специально для него, и купил у него три маски, посох с изысканной резьбой и пару постукивающих краг, сделанных из коконов каких-то пустынных насекомых, — индейцы яки используют эти краги в своих традиционных танцах. Затем я пригласил его поужинать в Гуаймас.
Я виделся с ним ежедневно в течение тех пяти дней, что провел в этом районе, и он обеспечил меня нескончаемым потоком информации о племени яки, их истории и общественной организации, а также о значении и характере их праздников. Эти полевые исследования доставляли мне такое удовольствие, что мне даже не хотелось спрашивать, известно ли ему что-то о старом шамане. Преодолевая эту неохоту, я все же спросил Лукаса Коронадо, знаком ли он с тем стариком, который, по уверениям Хорхе Кампоса, был выдающимся шаманом. Казалось, мой вопрос поставил Лукаса в тупик. Он заверил меня, что, насколько ему известно, в этой части страны никогда не существовало подобного человека, а Хорхе Кампос — просто мошенник, пытавшийся выманить у меня деньги.
То, что Лукас Коронадо отрицает существование этого старика, стало для меня неожиданным и жестоким ударом. В этот миг я с полной очевидностью понял, что полевые изыскания меня ничуть не заботят. Единственным, что меня волновало, были поиски этого старика. Я понял, что встреча со старым шаманом действительно была неким переломным моментом, никак не связанным с моими желаниями, стремлениями и даже соображениями как антрополога.
Теперь мне еще сильнее хотелось узнать, кем, черт возьми, был тот старик. Совершенно не владея собой, я начал громко вопить от досады и топать ногами по полу. Лукас Коронадо был совершенно изумлен моим поведением. Он удивленно уставился на меня, а затем рассмеялся. Я не имел никакого представления о том, над чем он смеется, и извинился за свою вспышку гнева и огорчения, хотя не мог объяснить ему причины своей подавленности. Судя по всему, Лукас Коронадо понял мое затруднительное положение.
— В этих местах такое случается, — сказал он.
Я не понимал, что он имеет в виду, но не хотел просить объяснений. Я был смертельно напуган той легкостью, с какой он отнесся к этому оскорблению. Характерной чертой индейцев яки является их обидчивость. Кажется, что они всегда так и выискивают обиду, которая оказалась настолько тонкой, что ее не заметили.
— В окрестных горах обитают магические существа, — продолжал он, — и они способны влиять на людей. Они заставляют людей сходить с ума. Под их влиянием люди начинают шуметь и нести всякую чушь, но, когда наконец утихают от истощения, никак не могут взять в толк, почему они вели себя так.