Мон Мотма сочувственно улыбнулась.
— Ты не была бы человеком, если бы не испытывала таких чувств.
— Но я могу позволить чувствам управлять мной. Сейчас я не знаю, что делать — сражаться или уступить.
— А что ты хотела бы делать?
— Прежде всего, я хотела бы вернуть Хэна и заставить йевет заплатить за все.
Мон Мотма сказала:
— Когда врагом был Император, ты была готова рискнуть всем, и ты пожертвовала многим за свои принципы.
Лейя покачала головой.
— Сейчас я снова должна чем-то пожертвовать, но я менее чем когда-либо готова это сделать.
Мон Мотма понимающе кивнула.
— Когда мы молоды, мы чувствуем себя бессмертными. Двадцать лет войны не прошли бесследно. Сейчас мы сильнее цепляемся за жизнь, за любовь, потому, что теперь мы знаем, как легко это потерять.
Лейя встала с кресла и подошла к прозрачной стене.
— Да, сейчас передо мной стоит тот же вопрос. Чем я готова рискнуть ради своих идеалов? И чего стоит моя вера в них, если ради их защиты я не готова рискнуть всем?
Мон Мотма твердо сказала:
— Принимая решение, ты должна исходить из уверенности, что наши основания справедливы и наши намерения достойны. Но в Корусканте, в Сенате этого мало. Эту уверенность ослабляют компромиссы, столь обычные для демократии. Справедливость уступает желанию достигнуть консенсуса. Ответственность становится настолько размытой, что практически исчезает, а согласие достигается настолько редко, что это пугает.
— Да, я все это понимаю:
Мон Мотма улыбнулась.
— Понимать это и иметь с этим дело каждый день — совершенно разные вещи. Ты следуешь прямым курсом, Лейя, но, при всем уважении, ты плохо подготовлена к запутанным лабиринтам интриг Сената.
Лейя встряхнула головой.
— Да, вы правы, мне трудно иметь дело со всем этим. Что ж, мне пора идти, я не хотела бы оставлять детей одних надолго.
Мон Мотма тоже поднялась с кресла.
— Когда-то давно, когда я впервые попала на Корускант, твой отец сказал мне кое-что. Он сказал: «Не ожидай аплодисментов, когда ты делаешь что-то правильно, и не ожидай прощения, когда ты делаешь ошибки. И помни, что спокойная совесть дороже тысячи побед, достигнутых нечестным путем».
На глазах Лейи показались слезы.
— Да, Бэйл и мне это говорил.
Мон Мотма обняла молодую женщину.
— Следуй прямым курсом, Лейя.
Был еще час до того, как Сенат должен был собраться, чтобы принять решение о вотуме недоверия. Ожидались долгие и горячие дебаты. Коридоры Сената были переполнены. У некоторых счастливцев были пропуска в Зал Сената. За пропуск предлагали до десяти тысяч кредитов, несмотря на усилия службы безопасности пресечь такую торговлю.