Она отрицательно мотнула головой.
— Тогда, может, ты хочешь есть?
— Не хочу! — буркнула она. И угораздило же ее припереться в эту глушь с увальнем Ромкой! Здесь даже хлопнуть дверью и красиво уйти не получится — до Москвы чуть ли не сотня километров. Сиди теперь и «наслаждайся»! Что это с ней? Может, она просто нервничает? Вот уж сестра Ника на ее месте небось не терялась бы со своим Колей, наверняка весело бы провела время. Инга повернулась к Ромке и пристально посмотрела ему в лицо из-под полуприкрытых ресниц.
Ромка сглотнул, пытаясь понять ее взгляд. И понял его однозначно. Поднялся и поднял Ингу на руки.
Когда он нес ее наверх по скрипучей лестнице, она чувствовала, что нести ему тяжело, руки дрожат от напряжения и дыхание становится неровным. Она мысленного ругнула себя за излишнюю наблюдательность.
В спальне было холодно. Инга моментально застучала зубами.
— Сейчас согреешься, — пообещал Ромка.
Инга сильно усомнилась в его словах. Он включил электрокамин и стал целовать ее лицо мокрыми губами. Потом впился ртом в ее губы. Инга почувствовала лопатками ледяной холод кровати, хотя была в теплой кофте. Ромка нашел пальцами пуговицы на кофте и принялся торопливо расстегивать их, путаясь и дергая. Инга оправдала это его страстностью и попыталась помочь партнеру одной рукой. Кофту все же пришлось снять через голову. И хоть Ромка прижимался к Инге довольно тесно, она не чувствовала тепла и даже намека на те наслаждения, которые предполагались.
Только одни сплошные неудобства. Ромка оставил в покое ее губы и приступил к более интересным местам. Инга почувствовала, как ее тело помимо воли становится как бы деревянным. Потные от волнения руки возлюбленного и его мокрый рот гуляли по ее телу, будто что-то разыскивали.
— Мне холодно, — объявила Инга. В тишине ночи ее голос прозвучал сухо и отрезвляюще. Ромка поднялся, вытащил из тумбочки пуховое одеяло и положил его поверх Инги. В результате этих действий на нее обрушился новый поток ледяного холода. Ромка стал раздеваться. Инга видела в темноте его худую, почти костлявую спину. Он возился с брюками, и его движения казались в свете электрокамина какими-то неестественными. Она закрыла глаза и стиснула зубы покрепче, чтобы не стучали. Когда Ромка прижался к ней своим худым волосатым телом, лучше не стало. Скорее — наоборот. Волосы на его ногах кололи нежные Ингины ножки. Как бы она ни поворачивалась" — натыкалась на его локти, острые коленки. Казалось, он состоит из одних острых углов. Похоже, Ромка был далек от ее мыслей. Он продолжал терзания ровно с того места, которое оставил ради одеяла. Он покрывал своими мокрыми поцелуями ее шею и грудь, возвращаясь к этой территории с завидным постоянством, отклоняясь от маршрута, только чтобы погладить ее ноги и спину.