Зверда горестно вздохнула и худо-бедно изобразила на своем лице скорбь. Шоша мысленно отметил, что его жена сегодня не в ударе.
Но Вэль-Вира, казалось, ничего не замечал. Он сидел на своем кресле и пялился в одну точку, расположенную далеко за спинами супругов Маш-Магарт.
Зверда и Шоша переглянулись. Может быть, пора уходить?
– И где же вы были эти пять дней? – вдруг заговорил Вэль-Вира.
– Мы только позавчера узнали о случившемся, – соврала Зверда. – Пока собрались, пока выехали к вам… Да и пурга сильная была – вот только сейчас до Гинсавера добрались.
– Значит, вы не знали о случившемся. Так? – Вэль-Вира наконец соизволил поместить Зверду в фокус своего зрения.
Баронесса вдруг осознала, что по-прежнему влюблена в своего соседа из замка Гинсавер. Но она быстро отогнала эту мысль прочь – сейчас вспоминать о чувствах было совсем некстати.
– Нет, мы не знали, – кротко отвечала Зверда.
– Не знали, – буркнул Шоша.
– А следы медведицы и черепахи, что я нашел близ изуродованного тела Радны? Разве это были не ваши следы!?
Этот вопрос застал Зверду и Шошу врасплох. Конечно же, это были их следы.
– О чем это вы, Вэль-Вира? – подала голос Зверда.
– По-моему, вы забываетесь, – буркнул Шоша.
– Пусть я забываюсь. Но разве не правда, что в тот вечер ваши кони, любезные бароны, еще долго слонялись по окрестностям горы Вермаут?
– Ничего не знаем. Это были не наши кони, – быстро ответила Зверда.
– Но главное – главное, перед смертью Радна успела сказать мне, что это были вы! – Вэль-Вира привстал, опираясь на подлокотники кресла.
В зале повисла зловещая пауза. Но не успела Зверда приступить к новой очереди запирательств, как барон Шоша поднял глаза на Вэль-Виру, подбоченился и медленно, с расстановкой произнес:
– Да, это сделали мы. Мне надоел этот дурной балаган.
Зверда нервно выдохнула. Как ни странно, она восприняла неожиданное признание Шоши с облегчением. Она не любила лицемерить. Она ненавидела играть и врать. Теперь, к счастью, можно было этого не делать. И Зверда добавила:
– Да, это мы убили Радну. И, откровенно признаться, имели на это право.
– О каком праве вы говорите, зверское отродье?
– О праве ледовооких. Ты нарушил запрет, Вэль-Вира.
– Я ничего не нарушал!
– Нет уж, ты нарушил! И не один. Терпеть твой произвол у нас более не было желания, – грозно сказал Шоша. – Разве ты не знаешь, кем была Радна? Разве ты не знаешь, что она не была ни женщиной, ни гэвенгом?
Вэль-Вира вновь сел.
Да, он знал, что его любовь, его жизнь, Радна, не принадлежала ни к расе людей, ни к расе гэвенгов. Она была из тех существ, что уже давно не живут здесь – она была феоном.