Она помахала рукой перед своим носом.
– Я же говорил! – окрыленный удачей, Смыков попытался обнять ее за талию.
– Ладно, не отвлекайте. – Бацилла вернула руку Смыкова на прежнее место и следующие четверть часа провела в блаженной расслабленности, время от времени с шумом выдыхая воздух, который казался сейчас ароматным сигаретным дымом.
– Вот спасибо так спасибо. – Она наконец шевельнулась и, как показалось Смыкову, даже немного пододвинулась к нему. – Ох, на целый день накурилась… И где же вы только достаете такое добро?
– Секрет, – Смыков почувствовал, что стоит на верном пути. – Но если полюбите меня, то скажу.
– Интересно! – Бацилла в упор уставилась на него своими зелеными глазищами. – Вот так сразу возьму и полюблю, да? Сами же говорили, что любовь не кобыла, только судьбой дается.
– А это для чего? – Смыков извлек новую порцию бдолаха, на этот раз уже на ногте большого пальца. – Учти, средство универсальное. И от смерти спасает, и раны лечит, и силу невиданную придает.
– Значит, купить хотите девочку?
– При чем здесь купить! Дело-то полюбовное.
– Да ведь нет любви пока, – упиралась Бацилла.
– Будет. Глотай и сама себя уговаривай, что любишь меня. Подействует.
– На всю жизнь, что ли? – ужаснулась она.
– Да нет, часа на полтора-два всего.
– Все равно я вас, наверное, не полюблю. Даже на пять минут, – вид у Бациллы был совершенно убитый. – Давайте лучше по-другому попробуем. Просто я захочу мужчину… Не вас конкретно, а мужчину вообще. Согласны?
Здравый смысл, сызмальства присущий Смыкову, не оставлял его окончательно даже в такие минуты, когда мужчины, быки, жеребцы и самцы иных пород становятся подвластны одному лишь чувству похоти. Быстренько прикинув, что половой симулянт Жердев в представлениях Бациллы с мужчиной уже не ассоциируется, а перебраться с тендера в передний вагон, где этого добра, то есть мужчин, навалом, она вряд ли сумеет даже под воздействием бдолаха, он радостно кивнул:
– Согласен!
Бдолах, как всегда, не подвел. Да и Бацилла не обманула ожиданий Смыкова. Если он в чем-то и не устраивал ее как конкретная личность, то как мужчина, так сказать, в смысле собирательном, пришелся вполне по нраву.
Сначала их любовь вершилась на груде собственной одежды, потом прямо на железном полу тендера, а в конце концов – среди березовых и сосновых поленьев. Столь пылкой страсти не мог помешать даже Жердев, время от времени приоткрывавший дверь кабины и деликатно просивший: «Я извиняюсь, конечно, но дрова кончаются… Дрова, дрова, дрова!» (Правда, возвращаясь к топке, он сокрушенно бормотал себе под нос уже другое: «Палки, палки, палки…») Тогда они вскакивали и, как были голышом, с той же энергией, с которой только что ласкали друг друга, начинали швырять в кабину деревянные плахи, согретые телом Бациллы и сдобренные семенем Смыкова.