— По-моему, его величество абсолютно прав, — кивнул Марийяк.
Граф подробно пересказал свой разговор с королевой-матерью. После бурного обсуждения все сошлись на том, что надо срочно доложить о беседе с Екатериной Жанне д'Альбре, главе партии гугенотов. Адмирал Колиньи, страстно желавший мира, искренне обрадовался, что Екатерина хочет помочь протестантам в Нидерландах. Марийяку предложили не мешкая мчаться к Жанне д'Альбре.
Деодат растолкал Пардальяна, который, ожидая друга в пустой комнате, заснул в кресле, и сообщил ему о своем отъезде.
— Я хочу вас кое о чем попросить, друг мой, — промолвил Марийяк. — Я буду отсутствовать около месяца. Я просто счастлив, что успел представить вас Алисе. Умоляю вас, навестите ее и объясните, что я отправился к королеве Наваррской. Заверьте Алису, что, встретившись с мадам Жанной, я обязательно поведаю ей о нашей любви. Пусть мысль об этом утешает мою милую в горькие дни разлуки. Жанна д'Альбре скоро появится в Париже. Не сомневаюсь, что тогда уже ничто не помешает нашей свадьбе.
Друзья еще целый час толковали о самом важном: Жан говорил о Лоизе, а Марийяк — об Алисе де Люс. На прощание молодые люди крепко обнялись, и шевалье де Пардальян поспешил во дворец Монморанси, мечтая добраться до постели.
Марийяк же, как и было решено, с первыми лучами солнца отправился в дорогу.
Через пару дней по столице поползли слухи, что непрочный Сен-Жерменский мир скоро будет подкреплен куда более серьезными соглашениями. Более того, в городе узнали, что Генрих, король Наварры, берет в жены Маргариту Французскую и в честь свадьбы в Париже ожидается грандиозный праздник. В торжествах примут участие не только сама Жанна д'Альбре, но и все влиятельные лица из партии гугенотов.
Королева повторяла всем и каждому, что проливать реки крови во имя веры — настоящее преступление. Король охотился на кабанов, выбросив из головы все войны на свете. В церквах проповедники прекратили натравливать толпу на гугенотов. Притихли даже самые рьяные защитники католической веры.
Народ же, наш добрый народ искренне удивлялся, с чего это при дворе так полюбили гугенотов. Парижане прекрасно помнили, что королева собиралась истребить еретиков — всех до единого. Парижская чернь была несколько разочарована; религиозный фанатизм толпы бурлил, не находя выхода.
Как бы то ни было, к концу июня гугеноты уже открыто прогуливались по столице. А вскоре стало известно, что прибыл господин адмирал Колиньи и (совершенно невероятная вещь!) герцог де Гиз облобызал сурового старца.
Но всему свое время. Не будем же, читатель, забегать вперед, как говаривали в старых романах!