— Вы не ответили на мой вопрос, арбитр, — сказал он.
Лайдоф резко развернулась и сощурила глаза, внимательно вглядываясь в его лицо. Фарадей заставил себя выдержать этот взгляд; спустя пару минут ее губы искривила холодная усмешка.
— Вы нелегко сдаетесь, а, полковник Фарадей? — спросила она почти обычным тоном. Прежний гнев исчез, или, по крайней мере, она его упрятала поглубже. — Теперь я начинаю понимать, как вам удалось стать героем.
— Благодарю, — ответил Фарадей, как будто принял этот комплимент за чистую монету. — И все же, что насчет Рейми?
Улыбка исчезла, морщины вокруг рта углубились.
— Мистер Рейми воображал, что он всегда будет частью этого проекта, — сказала она. — Теперь с этим покончено.
— Вы хотите сказать, что с появлением вашего зонда он становится не нужен?
Она снова отвернулась к дисплеям.
— Я бы выразилась иначе. Советую вам надеяться на то, что миссис Макколлам права, и его возвращение в стадо займет больше времени, чем ожидалось. Ему может не понравиться здешняя обстановка, когда зонд будет доставлен на место.
— Звучит пугающе, — осторожно подбирая слова, сказал Фарадей. — У нас с джанска соглашение…
— Ничего у нас с ними нет, — оборвала его Лайдоф. — Никаких договоров, должным образом оформленных и подписанных. Единственно, что хотя бы отдаленно можно назвать соглашением, это данное ими позволение впустить Рейми в свой мир. Свое слово они сдержали.
— То есть теперь вы рассматриваете джанска как свою законную добычу?
Складки по сторонам рта Лайдоф стали еще глубже.
— Нам нужен звездолет, полковник, — сказала она. — И мы его получим. При содействии джанска или без него. — Она оценивающе посмотрела на Фарадея и снова отвернулась. — То же самое относится и к вам.
Фарадей бросил взгляд на инженеров. Все четверо склонились над своими пультами, старательно игнорируя происходящее.
Не хотят рисковать карьерой. И будущим.
И с ощущением внезапной слабости Фарадей осознал, что предостережение Спренкла начинает осуществляться. Нажим усиливается, и шея самого Фарадея вот-вот хрустнет.
Ну и пусть, твердо сказал он себе. Если ему придется в одиночку противостоять Лайдоф и Совету Пятисот, значит, так тому и быть. По крайней мере, это он обязан сделать для Рейми.
И если это будет стоить ему карьеры, тоже невелика потеря. В конце концов, ему осталось не так уж долго служить.