Дрожал он не столько от страха — хотя и от страха тоже, — сколько просто от голода. Вот уже четыре дня ему не удавалось найти никакой еды, и все тело реагировало на это мелкой дрожью.
И естественно, когда наконец он нашел еду, то вместе с ней нашел и выжившего из ума Защитника, вообразившего, что она принадлежит только ему.
Что шло явно вразрез с законами. Но здесь, в нескольких неделях пути на север от экватора — центра власти и культуры джанска, — законам, видимо, следовали только тогда, когда считали удобным.
— Ну? — прогрохотал Защитник. — Чего молчишь?
— Я очень голоден, сэр, — ответил Рейми, дрожа еще сильнее.
Просто от голода, но Защитник, конечно, принял это за проявление страха.
И с какой стати он должен делиться своим драгоценным дрокмуром с каким-то жалким Производителем, трясущимся от страха перед ним?
По-видимому, Защитник не счел эту причину достаточно убедительной.
— Тогда иди и найди себе еду, — проворчал он. — Только где-нибудь в другом месте. А теперь убирайся, если не хочешь влипнуть в такие неприятности, что тебе станет не до еды.
Рейми с тоской вспомнил о днях, когда его повсюду сопровождал Тигралло. Или даже Виртамко. Если бы и сейчас у него был собственный Защитник…
Но его не было. И дальнейший спор не имел смысла. Рейми со вздохом перевернулся и медленно поплыл прочь.
Ладно, твердо сказал он себе. Просто не повезло, вот и все. Просто немного не повезло.
Но бодрости от этих уговоров не прибавилось. Главным образом потому, что в последнее время, казалось, вся его жизнь состояла из сплошного невезения.
Так было не всегда. Первый месяц прошел вполне сносно, правда, после того, как он более-менее привык к уединению. Ему пришлось одержать победу над несколькими хищниками, а от других удрать, и теперь на различных частях тела и плавниках появились новые выступы, скрывающие небольшого вуука и двух сивра. Но еды хватало, и время от времени попадались другие джанска, с которыми можно было поболтать, когда одиночество делалось непереносимым. Эти товарищеские взаимоотношения, пусть даже поверхностные и кратковременные, стали основной причиной того, что он отказался от своего первоначального намерения полностью покинуть территорию джанска.
Но сейчас, в середине второго месяца, дела шли все хуже и хуже. Число съедобных растений медленно, но верно уменьшалось, по крайней мере тех, которые ему удавалось найти. Зато все чаще попадались джанска, весьма задиристо отгоняющие его от них. По мере того как тело Рейми становилось все тяжелее и он все ниже погружался в атмосферу, джанска, постоянные обитатели этих глубин, становились все менее дружелюбны и гостеприимны, в особенности по отношению к чужакам. Складывалось впечатление, что по завершении стадии спаривания здешние джанска начали снова собираться в стада, теперь уже неформальные.