— Дача Кости вон за тем углом, — подал реплику Ястреб. — Видите голубой забор? Здесь надо свернуть налево, я запомнил.
— Вижу забор. — Кречет вытянул шею, протер глаза. — Солидный заборчик. И дачки тут ничего, вполне на уровне.
— Сворачивать не нужно, — дал ценное указание Акела, широко зевнув. — Езжай до следующего поворота, там сворачивай и тормози.
Дорогой он успокоился. Он умел принимать факты такими, какие они есть. Главное — было ясно, что делать дальше, как вести себя с Графом и какой стороной представить Вадиму Борисовичу эти самые факты. Сейчас они остановятся, осмотрятся и не спеша, обстоятельно, прикинут все втроем, каким образом половчее переписать сегодняшнюю историю с максимальной для себя выгодой.
— Ястреб, сбегай огородами к даче Кости, — распорядился Акела, когда машина остановилась. — Только так, чтоб у порога на снегу не наследить. Чем чертушка не шутит, а вдруг?...
— Угу, я понял. Ждите, я мигом обернусь.
— Кречет, дай сигаретку, покурим, пока он бегает.
— Ты ж некурящий, Акела.
— Пять лет как бросил, да вот потянуло.
— У меня только «Прима», извини.
— Что поделаешь, давай «Приму»... Ты, кстати, знаешь, как раньше курили сигареты без фильтра?
— Как?
— Со спичкой.
— Впервые слышу.
— Ну так я тебе расскажу, слушай...
Акела был сейчас необычайно ласков и доброжелателен со своими людьми, которых обычно «держал в кулаке». Слишком многое сейчас зависело от этих двоих, Кречета и Ястреба. В принципе, недоносок Вова может попытаться их перекупить или спровоцировать на какое-нибудь глупейшее действие. Такой или подобный ход Акеле приходилось учитывать и спешно наводить с подчиненными мосты добрых человеческих отношений.
Акела еще не закончил рассказа про спички и дешевые сигареты, когда вернулся Ястреб. Разумеется, дача оказалась пустой и, более того, не «расконсервированной» после одинокой зимовки. Байка про ухищрения курильщиков прежних времен так и осталась незавершенной. Разговор сам собой перешел на темы более актуальные. Акела поведал детали мелкие и основополагающие, доселе Кречету и Ястребу неизвестные. Он исподволь превращал исполнителей своей воли в соратников и друзей по несчастью. Вскоре эти двое с птичьими кличками поняли, что теперь их запросто могут убить недруги хозяина, объяснив высшую меру простенькой формулировочкой «они слишком много знали». Осознать свою полную обреченность двое подручных Акелы не успели — помешал шум мотора, отвлек от упаднических размышлений, заставил действовать.
— Акела, слышишь?! — воскликнул Кречет, прервав философствования хозяина. — Слышишь? Кто-то едет. Я сбегаю до угла, взгляну?