Кречету с каждой секундой становилось все хуже и хуже. Нести чье-то расслабленное тело всегда тяжело, а тут еще и вторая рука занята «дипломатом» с деньгами. И сумка болтается на плече, бьет по спине. И пистолет в кармане неприятно уперся стволом в ногу.
На выходе из подъезда перегруженный Акела и бледный, пошатывающийся Кречет столкнулись нос к носу со спешащим то ли в гости, то ли домой гражданином. Акела изловчился, ногой открыл дверь, и тут же с улицы в тепло подъезда ввалился изрядно подвыпивший гражданин.
— Дай пройти! — взревел Акела.
— Пож-жа-луйста... прроходи-те. — Гражданин вжался спиной в стенку, пьяно икнул и изрек вдогонку живописной троице: — Во нажрались реб-бята. Одного во как шатает, тетка ва-ще в хлам, а моя мне в-все: «Ты — алкоголик, беерри с людей прример!» Вот ведь приличные по одеже л-люди, а я р-рядом с ними — эт-талон т-тррезво-сти!
В общем, Акела вместе со слабеющим Кречетом и полумертвой Раисой Сергеевной добрался до своего автомобиля никем практически не замеченный. Выпивший гражданин не в счет, через пять минут он и не вспомнит о нечаянной встрече.
Со времени первого выстрела до того, как все участники перестрелки, живые и полуживые, очутились в машине, прошло всего-навсего неполных десять минут. Между тем Акеле казалось, что он успел прожить за эти жалкие четыреста восемьдесят секунд целую жизнь со своими взлетами и падениями, тревогами и загадками, удачами и неудачами, и, черт побери, несмотря ни на что — жизнь удалась!
— Живем, Кречет! Бабки в кармане, обошлись без зрителей, а что до раны твоей и Ястреба — вылечим! — Акела в водительском кресле развернулся к пассажирам на заднем сиденье. — Витя, где ключи?
— Вот... — Скворцов протянул ему ключи с изящным брелоком. Он сидел посередине кожаного диванчика, с обеих сторон его стесняли два полумертвых тела. Слева полулежал раненый Ястреб. Бледное лицо его уткнулось Виктору в колени, кровоточащая рука болталась плетью. Справа, уронив голову ему на плечо, сидела Раиса Сергеевна, застыв в том положении, в котором оказалась после того, как Акела впихнул ее в машину. Глаза закрыты, нижняя челюсть отвисла, волосы растрепаны. Она тихо стонала, будто ей снился ужасный сон.
— Кречет, чего молчишь? — Акела завел мотор, плавно двинул автомобиль с места. — Совсем худо?
Кречет устроился в кресле рядом с Акелой. Бледный, синюшный цвет лица, капельки пота на лбу, широко раскрытые глаза красноречиво свидетельствовали — он умирает.
— Кречет, скажи чего-нибудь.
— Мою долю денег передай маме моей... — прошептал Кречет. — Она живет в Черноголовке, улица Ленина, дом пять, квартира...