— Я ломаю сигнализацию, чую, лифт гудит, — торопился рассказать возбужденный Ястреб. — Я на лестницу и бегом вверх. Притаился, слышу, ключ в замке поворачивается, спускаюсь на цыпочках — типичный бандит открывает скворцовскую дверцу, ключом открывает. Я ему тихо так: «Стоять, стреляю!» Он развернулся и пальнул в меня. Я ответил, четыре раза стрельнул. Он промазал, я попал, и я...
— Понятно, Ястреб. У меня тут желтый мигает, я на подъезде к Беговой, запоминай номер машины, которую мы ловим...
На всем протяжении гонки Акела мучился желанием позвонить бывшему милицейскому полковнику, который формально все еще находился у него в подчинении. Этот бывший полковник мог бы с легкостью необыкновенной — бывали уже прецеденты — напрячь гаишников, и те из бдительных судей тайного преследования мигом превратились бы в явных соратников, помощников и верных слуг. И тогда бы Лысый, последняя зацепка в деле о трех миллионах, наверняка попался бы в лапы пострадавшей стороне, а так того и гляди поддаст газу и уйдет от погони.
Уверенность, что звонить экс-полковнику все же придется (а значит, придется расколоться на предмет целей и причин погони), возникла после того, как бандитская тачка резко оторвалась на перекрестке от железного коня Шопова. Бандит проскочил на красный, рискнул и выиграл — скрылся за углом и впервые за все время преследования пропал из виду.
Палец Акелы уже нажимал цифры памятного номера, когда светофор мигнул желтым, и сзади нетерпеливо дал гудок особо нервный чайник, а впереди тронулась с места «Волга» цвета «мокрый асфальт». Акела отложил телефон, тронул машину с места, завернул за угол...
Автомобиль Лысого (точнее, то, что от него осталось) находился (или правильнее — находилось) метрах в ста пятидесяти от перекрестка. Судьба сыграла с Лысым последнюю в его жизни злую шутку, сдублировав ситуацию начала гонки — встречу на высоких скоростях легковушки и грузовика. Только на сей раз из дворика выезжал грузовик, а навстречу ему по магистрали неслась легковушка. Как и в первом случае, они пытались разминуться, но, видать, не судьба (или опять же правильнее сказать: «но такова, видать, была их судьба»). Разминуться не получилось, врезались «нос в нос». Шофер грузовика, в отличие от самого грузовика, не пострадал, а вот Лысому рулевое колесо переломало ребра, вдобавок его машину швырнуло на встречную полосу, ударило о бок красавицы «Вольво», протащило еще метров двадцать на боку по асфальту и кинуло на фонарный столб. Узнать про искореженный фонарь Лысому было не суждено. Он умер сразу после первого удара о груженный битым кирпичом грузовик.