По дороге, ведущей к роднику, торопливо прошел человек, у повозки его встретили свистом, и Номоконов подумал, что один из фашистов «бегал жаловаться». Снова все стихло, а потом громко хлопнул выстрел. С треском взлетела вверх ракета, все залила вокруг мерцающим зеленоватым светом, потухла.
«Хлопушку принесли?».
Номоконов взялся за винтовку. Сейчас немцы сойдут по проторенной тропинке в овраг и послышится выстрел. Один наверняка упадет, а остальные? Тогда надо ударить по врагам несколько раз подряд, окончательно их напугать и снова переменить место. Есть еще время сделать новый скрадок… А если не напугаются фашисты, залягут, вызовут помощь? Придется уходить… А трофеи? А немцы, которые ушли за овраг? Кто такие? Охрана или разведчики? Можно в темноте натолкнуться на дурную пулю.
Ждать!
Послышался конский топот: по дороге кто-то ехал верхом. У повозки лошадь тревожно всхрапнула. Стук оглобли, сердитый возглас, едва различимый звон бидона, сваленного на камень – уже там, у родника… И… выстрел.
Он прозвучал в ночи глухо и зло – винтовочный выстрел в упор. Всполошились немцы, бросились прочь. Сердитые автоматные очереди ударили с обрыва по роднику, по деревьям.
– Вот так, – удовлетворенно произнес Номоконов.
Отец учил своего маленького сына «настораживать» ружья. Пригодится, сказал, когда заболят старые кости и трудно будет выслеживать зверя. Придется иначе зарабатывать кусок хлеба. Всю науку передал Данила Иванович: с какой стороны зверь выходит к солонцу, на каком уровне винтовку ставить, как предупреждать людей об опасности. В колхозе запретили такие дела, а на фронте? Вспоминались солдату контратаки, в которых он участвовал. Сколько людей погибло, наступая на немецкие ловушки! На брустверах окопов снимали их саперы, в домах, на дорогах, в колодцах. Есть совсем чудные: прыгающими жабами прозвали их солдаты. Поработал ученый немецкий люд, всяких мин наготовил для войны –нагляделся на них таежный человек. А теперь что скажешь, фашист? Какая ловушка тебя ударила?
Тишина и… торопливый стук колес. Номоконов послушал, как растворились в ночи знакомые с детства звуки, попил из фляжки воды и, закрывшись полой телогрейки, раскурил трубку.
Много было ночью далеких выстрелов и криков. Поблизости кто-то снова стучал лопатами по деревьям и камням. Порой наступали спокойные минуты. Стрелок чутко прислушивался, изучал звуки и, как в тайге, старался определить лазы зверей, начавших ходить к солонцу. Только к терпеливым приходит удача – давно научили этому стрелка таежные дебри. Уже никто не подходил к серым мшистым камням, где кипел родник, но охотник, посасывая давно потухшую трубку, слушал и слушал.