Долгий подъем по ступеням заканчивается арочным входом в огромный зал, потолки которого по краям подпирают монолитные колонны, украшенные каменными виноградными листьями. В центре зала — рукотворное озеро с берегами из коричневой яшмы и изумрудно-зеленого малахита. В центре озера — многоструйный фонтан. Мощные струи фонтана бьют под углом, и на их пересечении, высоко над поверхностью озера, кажется, чудом держится хрустальный шар. Он медленно раскручивается по часовой стрелке, переливаясь всеми цветами радуги, отражая пламя многочисленных факелов, укрепленных на стенах зала. Исходящий от шара отраженный свет окрашивает ударяющие в него струи то в фиолетовые, то в желтые, то в голубые цвета. Когда наступает время красного цвета, то кажется, что внутри шара клокочет и рвется наружу расплавленная магма. Отдельные языки пламени пробиваются сквозь хрустальную оболочку и зловещим светом играют на старинном оружии, украшающем стены зала.
Полюбовавшись невиданным зрелищем, прибывшие разбредаются по залу, разглядывая развешанное по стенам оружие. Топоры, дротики, алебарды, бронзовые доспехи и щиты из толстой буйволиной кожи с непременным изображением языков огня в круге. Мечи и кинжалы всевозможной формы: прямые и изогнутые, занимают пространство стен до высоты трех метров.
Внимание Алана привлекают мечи с волнообразными лезвиями, но едва он протягивает руку к одному из них, как раздается крик сына вождя. Он что-то говорит Вахиду, тот, в свою очередь, переводит Алану, а Алан остальным:
— Сын Ассинарха говорит чужеземцу, что прапредки их, исполняя волю единого Бога животворящего огня Ахурамазду, чтобы искоренить зло, торжествующее над добром, напоили металл этих мечей страшным ядом, таким, что даже невидимая царапина вызовет мгновенную смерть.
— Стратегическое оружие древних! — комментирует Сарматов. — Я читал об этом. Современная наука не может разгадать тайну их технологии.
— Не дураки были предки! — подмигнув Сарматову, обращается к Алану Бурлак. — Может, их завезли с другой планеты, а?
— Слушай, говорю тебе — они марсиане, а ты: козел, козел! — откликается тот, возбужденно размахивая руками.
Внезапно за их спинами одна из стен бесшумно уходит в скалу, открывая еще один зал, в котором полыхает большой костер. Перед ним на малахитовом троне восседает старец. Белоснежная длинная борода и такие же белоснежные волосы на голове подчеркивают черноту его изрезанного глубокими морщинами лица и неправдоподобно изумрудный цвет его раскосых глаз. Жестом руки старец подзывает прибывших к себе. Когда они подходят, он обращается к старому Вахиду. Тот что-то отвечает старцу, постоянно кивая на Сарматова и его людей. Выслушав Вахида, старец пристально всматривается в лица бойцов, потом показывает на белые длинношерстные шкуры гиссарских овец, устилающие каменный пол перед троном. После того как все усаживаются, он начинает говорить. Каково же изумление Сарматова и остальных, когда они понимают, что говорит старец на чистейшем русском языке.