Облепленные рекламой известных мировых фирм, корпораций и банков, суперсовременные небоскребы-космополиты из стекла и бетона причудливо соседствовали с готическими соборами. Изысканные здания позднего французского барокко стояли рядом с массивными домами-крепостями колониальной викторианской эпохи. Легкие дворцы в мавританском стиле конкурировали с вычурными зданиями модерн.
Будто драгоценные жемчужины, в архитектурную эклектику Европы были вкраплены загадочные строения в стиле традиционной китайской архитектуры. И все это каким-то чудом уживалось и гармонировало в едином пространстве удивительного города.
По его залитым жарким солнцем улицам и тенистым переулкам торжественно текли потоки шикарных автомобилей, усердно крутили педали велосипедов китайцы в белоснежных рубашках, а бронзовые от загара рикши, как и сто лет назад, катили свои коляски, на которых восседали вальяжные господа, в основном — пожилые европейцы. За порядком на улицах города надзирали английские и китайские полицейские, и в самом деле невозмутимостью и важным видом похожие на фараонов, как их назвала старая китаянка из отеля «Приют флибустьера».
Доктор Юсуф между тем настойчиво тянул оглушенного уличным столпотворением Сарматова за собой. Они даже не заметили двух китайцев в кепках-бейсболках, появившихся за их спинами. Впрочем, выделить из толпы этих ничем не примечательных парней было невозможно, ибо и Юсуфу и Сарматову все китайцы пока казались на одно лицо и одного возраста.
Скоро они вышли к набережной, с которой открывалась изумительная панорама порта с белоснежными океанскими лайнерами на рейде и с размытыми в голубой дымке пролива островками.
— Джон, ты до этого видел море? — спросил Юсуф.
— Если я не удивился, значит, уже видел, — рассудительно ответил тот. — Я попробую вспомнить, когда и где я его мог видеть.
Но мучительная попытка что-либо вспомнить ничего ему не дала, кроме очередного приступа острой головной боли.
Полюбовавшись на океанские корабли и надышавшись свежим бризом, Юсуф потянул Сарматова в узкий проход между рекламными щитами, за которыми открывалось заполненное сизым дымом, гомонящее на всех наречиях торжище южно-азиатского рынка.
У прилавков с грудами диковинных морепродуктов, у лавчонок с ювелирными украшениями, с поделками из слоновой кости и предметами буддистского культа и бог еще знает с чем толклись увешанные фотоаппаратами и видеокамерами туристы — европейцы, китайцы, японцы, индусы, малайцы, негры. Толстые китаянки тут же жарили и парили на очагах янтарный рис, фасоль, кукурузу. В закопченных котлах жарились креветки, лангусты и какая-то коричневая масса из червей и экзотических насекомых.