Бумаги слишком аккуратно, одна к одной, покоились в полиэтиленовых файлах. Кто-то чрезмерно педантичный поработал над ними, рассортировал, но не удосужился вернуть в состояние прежнего хаоса.
— Любопытная бодяга… — процедил Святой, машинально похлопывая себя по колену злосчастной папкой.
Он сел в кресло. Пододвинул стопку бумаг. Перед глазами Святого как в калейдоскопе мелькали лица с фотографий: толстые, худые, в военных фуражках и бейсбольных кепках, европейского и азиатского типов, нахмуренные и смеющиеся. Но в этой галерее с завидным постоянством выделялась обведенная красным фломастером физиономия Петра Михайловича Банникова.
— Поставь, пожалуйста, чайник! — приоткрыв дверь ванной, крикнула успевшая принять душ Угланова.
— Да, конечно…
Святой быстро собрал бумаги и, комкая их, затолкал в папку. Предчувствие надвигающихся событий прогнало сон.
За столом, распивая чаи с мило воркующей Дарьей, он старался казаться беззаботным. Но мысли относительно ближайшего будущего росли как снежная лавина, начавшая движение от вершин гор к долинам.
Проведя полночи без сна. Святой принял решение временно покинуть уютное гнездышко. Он полагал, что одно его присутствие в квартире ставит Дарью под удар. Ведь он был вне закона, и за его укрывательство ей могли повесить статью, предусматривающую весьма солидный срок.
Утром Святой проводил хозяйку квартиры на работу. Оставшись один, он слонялся из угла в угол, сочиняя проникновенную речь и выдумывая мотивы, объясняющие желание сменить место жительства.
Святой бродил, бормоча под нос:
— Поделикатнее надо… Неубедительно насочинял.
Намотав приличное расстояние, он внезапно остановился, словно пораженный громом, и воскликнул:
— А ведь я чертовски хочу остаться с Дарьей!
Святой рассмеялся, радуясь своему открытию. Потом подошел к зеркалу.
Поверхность отразила чеканный профиль мужчины с упрямой складкой между бровей, гладко зачесанными темными, почти черными волосами.
— — Что, старый пень, угораздило влюбиться? — укоризненно качая головой, попенял своему отражению Святой.
Вдруг хлопнула входная дверь.
— Ты с кем это там разговариваешь? — Вернувшаяся из редакции Дарья сбрасывала туфли.
— Завел старинную привычку… — Святой вышел навстречу хозяйке квартиры, — болтать сам с собой!
— Дурной знак! — с напускной неодобрительностью произнесла Угланова, передавая квартиранту пакеты с покупками.
Через час звонок оглушительной трелью оповестил о нежданном визитере…
* * *
Вор в третьем поколении, носивший зоологическую кликуху Бегемот, принадлежал к вымирающей касте «честных преступников». Взяв в руки фомку, когда ему едва стукнуло тринадцать. Бегемот расставался с этим инструментом только на время отсидки. Интеллектом взломщик не был обременен, но неписаный кодекс криминальных понятий усвоил четко. Среди блатарей Бега слыл человеком абсолютно надежным, хотя и туповатым. Отмотав три срока, он оставался верным воровскому ремеслу.