Чистая, душистая, свежая, Эстер вышла из душа и скользнула в постель. Она прильнула к Бобби, обхватила его ногами. Он застонал во сне и, перевернувшись, отодвинулся от нее. Эстер прижималась к нему всем своим тонким длинным телом, гладила, ласкала. Коснувшись лобком его бедер, она взяла в руку пенис и нежно его сжала. Бобби пошевелился.
— Бобби, — шептала она, — Бобби.
Он задрал ей ноги и грубо вошел в нее.
— Бобби, — жалобно застонала она, — Бобби. Но он вошел в нее еще, и еще, и еще раз, покуда не кончил, издав сдавленный вопль. Он перекатился и лег на другой бок. Мгновением позже он уже храпел.
Эстер какое-то время оставалась недвижной, потом дотянулась до ночного столика, взяла сигарету; закурила, тихо вытирая слезы, катившиеся по щекам.
Голд закрыл глаза, с силой надавил пальцами на веки, стараясь поскорее стереть из памяти сцену, свидетелем которой он был. Открыв глаза, он обнаружил, что шеф полиции Алан Гунц стоит там же, где и стоял, нависая над столом Голда, в обществе верных прихлебателей — Черри Пай, капитана Мэдисона, шефова любимчика, и сержанта Орма, шофера. Голд никак не мог постичь, почему в Лос-Анджелесе шоферы очень быстро становились шефами полиции. Так случилось и с Гунцем, и с его предшественником Гейтсом. Может быть, это находилось в какой-то связи с их примерным поведением на дорогах.
— Лейтенант, вы никоим образом не можете возглавить это следствие. Ни в коем случае. Я был бы куда спокойнее, если бы расследование проводил любой проходимец, нежели столь несведущий в делах, как вы.
Гунц не кричал, но лицо его было багровым. Шестеро — Голд, Гунц, Черри Пай, Мэдисон, Орм и Замора — сгрудились в тесном кабинете оперативного отдела борьбы с преступностью. Голд и Замора — за столами, прочие — стоя.
— Лейтенант, — продолжал Гунц, — что вы собираетесь говорить толпе репортеров, собравшихся внизу? Там представители «Тайм», «Ньюсуик», телерадиокомпаний, включая Си-эн-эн! «Нью-Йорк таймс», лондонский «Таймс»! Даже корреспонденты этой проклятой «Правды», черт бы ее побрал!
Голд отмахнулся.
— Я их об этом не просил.
Гунц проигнорировал его ответ.
— Вы уверены, что в состоянии обеспечить информацией всю эту ораву?
— Мне нечего им сообщить.
— Час назад мне звонили из «Шестидесяти минут». Они хотят сделать гвоздем программы сюжет на тему «Новая вспышка антисемитизма в Лос-Анджелесе»! — орал Гунц.
— Я их об этом не просил, — повторил Голд.
— Весь мир будет наблюдать за нашим полицейским управлением, все взоры будут устремлены на вас! О Боже! — Гунц развернулся, чтобы пройтись по комнате, но врезался в грудь Черри Пай. — О Боже! — Он посмотрел на Голда. — Я бы с большей охотой предъявил им моего пса!