— Бог мой! — протянул Кан, не веря своим ушам. — Ты пришел сюда просить об услуге. Тебе нужна моя помощь. — Он медленно расплывался в улыбке. — Тебе нужна моя помощь. — Он плюхнулся на стул.
— В виде исключения, — продолжал Голд, — ты можешь сделать кое-что полезное, действительно полезное, в борьбе с врагами Израиля.
— Полегче! — Кан недоверчиво ухмылялся. — Эта mitzva не для меня. Я недостоин.
Но Голд одернул его.
— Без шуток, Джерри. Это серьезно, безумно серьезно.
— Так что от меня требуется?
— Не могу сказать. Сперва дай согласие.
Кан пожал плечами.
— И когда я должен выполнить эту божественную миссию?
— Завтра вечером.
— Сожалею. Не выйдет. Вечером в воскресенье на стадионе митинг Братства Джеки Макса. ЕВС обеспечивает охрану.
Голд вспылил, он вскочил и, размахивая руками, забегал по комнате.
— Фальшивка! Дешевая фальшивка. Полное дерьмо, ничтожество. Стопроцентное, высшей пробы дерьмо!
Я даю тебе шанс помочь нам поймать этого сукина сына, а ты, ты способен только обниматься с такими же фальшивками! Где вы откопали эту поганую работенку? У тебя что, до сих пор соглашение с Уильямом Моррисом? Черт возьми, не верится! Киношники, киношники поганые!
Так он расхаживал по комнате, взывая к Всевышнему.
— О Боже, Боже мой! И это здоровый, крепкий еврей! Борец за свободу! Да он просто старая баба! Билетерша! Ему бы фонарик в руки и показывать места в кинозале старым толстозадым «звездам».
— Хорошо.
Голд споткнулся от неожиданности.
— Что? — Он повернулся к Кану. — Что? Что ты сказал?
— Я сказал, ладно. Я согласен. Надо захватить каких-нибудь наци?
— Тебе это здорово понравится, Джерри. Я хочу, чтоб вы напали на церковь.
Закат и в этот вечер был великолепен. Небо — дымно-розовое, алое, малиновое, оранжевое — как на картинах импрессионистов.
Долли Мэдисон, проспав весь день, явился в Центр Паркера сияющий и энергичный и сказал Голду и Заморе, что вид у них как у зомби и не мешало бы им отправиться домой и поспать немного. На этот раз даже Голд не воспротивился. Он завез Замору домой, в Восточный Лос-Анджелес. Этот холмистый район был самым оживленным в городе. На тротуарах возились ребятишки. Они смеялись так простодушно и непосредственно, как не умеют смеяться дети англосаксов. Их насквозь пропыленные, вернувшиеся с тяжелой черной работы отцы собирались в группки у ворот, пили пиво и любовались на своих чад. Приятно пахло крепкими чилийскими пряностями и жареным мясом. В свободном уголке мальчишки играли в бейсбол или гоняли футбольный мячик. Смуглые девочки-подростки околачивались около маленьких винных погребков, потягивали пепси, сплетничали и хихикали. Смог не пугал обитателей квартала, они видели кое-что похуже — они видели Мехико.