Они расхохотались обе.
— О да! — веселилась Лупе. — И скоро у нас денег будет выше крыши. Мы станем зажравшимися американскими капиталистами!
— Будем разъезжать по Беверли-Хиллз на «мерсах», покупать платья у Джиорджио, туфли — у Гуччи, а подстригать нас будет Хосе!
Последовал взрыв хохота. Флоренсия (она начала было похрапывать) встрепенулась, разбуженная их громоподобным смехом.
— А когда устанем тратить деньги, — Лупе уже брызгала слюной, а из глаз у нее текли слезы, — перекусим в ресторанчике «Мама Мэйс»!
Схватившись за живот, Эстер сползла по стенке. Она лежала на спине и судорожно хватала ртом воздух. В интервале между двумя вдохами она хрипло выдавила из себя:
— Ох, «Мама Мэйс»! — И тут же обе зашлись в припадке хохота.
Лупе картинно подняла воображаемый бокал и оттопырила мизинец.
— Эй, официант! Jye, pendejo[14]. Еще шампанского, por favor![15]
Эстер обхватила колени руками и раскачивалась из стороны в сторону. Лупе колотила кулаком в стенку. Смущенная и озадаченная, Флоренсия изобразила подобие смешка.
— Ой, я сейчас описаюсь! — взвизгнув, Лупе вскочила и понеслась в уборную. Это рассмешило Эстер еще сильнее — лежа на полу, она сотрясалась от взрывов хохота: остановиться было невозможно, как во время чиханья. Когда Лупе вернулась из уборной, они взглянули друг на друга и вновь прыснули. Наконец им удалось спокойно посидеть с полминуты. Эстер вздохнула и выпрямилась. Подолом рубашки вытерла слезы.
— Пора браться за работу.
— Да уж.
При мысли о работе обе девушки хмыкнули, встали с пола — Флоренсия поспешно последовала их примеру.
— Ну ладно, — сказала Эстер. — Я пойду в машину за полотером, а вы займитесь ванной.
— Хорошо. — Лупе кивнула Флоренсии. — Vamanos![16]
Эстер открыла дверь черного хода, ведущую к автостоянке, покачала головой, тихо пробормотала:
— Ох, «Мама Мэйс», — и опять захихикала.