Безнадежно испортив гостиничные простыни, однако удалось добиться придания моей коже на руках, лице и шее чудесного грязно-коричневого оттенка. Со стороны выглядело это, правда, так, как будто я на четвереньках заползла в лужу попить водички, а затем решила макнуться в нее головой. С волосами пришлось повозиться: мало того, что они непонятно как успевали очень быстро отрастать, что их приходилось обрезать чуть ли не каждый день, так еще и обычная краска ни за что не хотела закрашивать тот цвет, так восхитивший Тайю. Пришлось сознаться, что он не естественного происхождения, а результат передовой косметической мысли вкупе с магическими умениями, и, к сожалению, мне не известен химический состав данной смеси. Туманные намеки на происхождение сырья привели женщину в благоговейный трепет. Что не помешало ей сбегать на кухню, насобирать там жирной сажи и превратить меня в брюнетку. До конца дня я, чтобы дать краске впитаться и высохнуть, больше не выходила из комнаты, в отличие от подруги, которая почти беспрерывно моталась туда-сюда, улаживая какие-то ну очень важные дела.
Кроме всего прочего бывшую алонию весьма заинтересовал браслет, украшавший мое левое плечо. Робкую просьбу снять его и показать ей, я проигнорировала (может еще и татуировку под ним показать?!), сказав, что сия бижутерия мне безмерно дорога (в духовном смысле), и я поклялась ее не снимать до тех пор, пока не окажусь в Ордене. На замечание о странном месте для ношения браслета, был дан ответ, что это символизирует мой отказ выходить замуж. На этом тему предусмотрительно закрыли.
* * *
Несмотря на то, что все заготовили загодя, спать мы легли далеко за полночь. Наверно, все от волнения. Поэтому, когда утром меня попытались поднять, я еле разлепила веки. Да и что скрывать: люблю поспать! Распорядок ордена, казалось, избавил меня от этой вредной привычки, но последние события, как это не прискорбно, сломали мне весь режим. Но я, тем не менее, умудрилась привести себя в должный вид, впрочем, не без помощи Тайи. Она же проследила за тем, чтобы ничего не было забыто, включая опять заснувшую, едва мы ее одели, девочку. Впрочем, это не помешало мне, как только я оказалась в повозке на мягком душистом сене, скрывшись от утренней прохлады под теплым плащом, извлеченным из рюкзака, мгновенно отрубиться рядом с мирно посапывающей малышкой, предоставив хлопоты отъезда старшей подруге.
В результате чего я проспала наш торжественный выезд из города, и пробудилась ближе к полудню, благодаря тому, что проснувшаяся раньше маленькая плутовка лазила по нашей колымаге к матери и обратно, не делая различий между сеном и мной. Убрав плащ в рюкзак и шумно потянувшись, я перебралась поближе к Тайе.