— С пробуждением, дитя мое, — поприветствовал до оскомины знакомый голос. — Рада видеть, что ты уже на ногах.
В руках у меня находилась ни в чем не повинная колбочка, предназначенная для каких-то экспериментов. Она-то и пострадала первой: разбилась об пол, срикошетив от невидимой стены, окружавшей настоятельницу.
— Могли бы хотя бы предупредить, сказать, что будет так ужасно! — я просто кричала.
«Хорошо на поросячий визг не переходишь» — мой верный друг и товарищ внутренний голос. Что бы я без него делала?
— Зачем? — искреннее удивление окрасило ее голос. — Ты впала бы в панику, и нам не удалось добиться таких впечатляющих результатов.
Вторая бутылочка пошла в дело, и на этот раз не пустая. Густое ярко розовое вещество радостно плюхалось внутри. Не пролетев и половины пути к настоятельнице, она исчезла с тихим хлопком.
— Каких?! Я ничего такого особенного не ощущаю. Где Сила и Знание, которые мне пообещали? — обиды в моем голосе хватило бы, чтобы пронять камень. Но мать-настоятельница была из материала покрепче.
— На все воля божья, — ответчица в показном смирении потупила глаза. — Если Ему будет угодно…
— ЕСЛИ?!! — возмущенный вопль услышали, наверное, за переделами крепости.
— Прояви терпение. Все придет в нужный момент, — ответила она, пряча улыбку. — Ты же не думала, что такая Сила и такое Знание достаются даром?
Уши вероломно заалели. Именно так я и рассуждала.
— То, что достается даром, ничего не стоит, — посерьезнела матушка. — Запомни это, девочка.
Перефразированная пословица про сыр в мышеловке если и не остудила мой гнев лучше всяких оправданий, то перевела его в скрытую форму. В кои веки хотела схалявить, а не получилось. Бутыль из темного стекла аккуратно опустилась обратно на свое место.
Матушка смотрела на меня с усталой улыбкой:
— Знаешь, как меня зовут, Лия?
— Астела, — не задумываясь, ответила я.
Она развела руками.
— Цена заплачена не зря. Тебе подвластна любая магия. Только представь, любая . Даже некромантия.
«Рада?» . Очень. Всегда мечтала покойников поднимать.
— Мы поделились с тобой этим, пробудили к жизни, — продолжила мать Астела. — Из тех, кто принимал участие в ритуале, четверо не могут подняться с постели, один пребывает в забытье до сих пор. Жертвы не напрасны: мы дали миру надежду.
«Ну, разумеется, чужая жертва во имя мира никогда не бывает непомерной» .
Я подавленно опустилась на кровать. Торжественность ее речи произвела на меня угнетающее впечатление. Взгляд упал на собственные руки. Неужели в моем теле заключена теперь такая огромная сила? Мать-настоятельница, аккуратно подобрав рясу, присела рядом. Сухая теплая ладонь погладила мою вихрастую голову в утешении.