Еще минут десять брожения по однообразно серым коридорам, и цель была достигнута. Айда затащила меня в дверь, которую предварительно по-простому открыла ключом, вычлененным из внушительной связки. Вопреки ожиданиям та не думала категорично захлопываться перед моим носом. Женщина зажгла два огарка, закрепленных в подсвечнике. Комната осветилась неярким изменчивым светом, который позволил опознать по соответствующим орудиям труда гладильную. На перекладине висело всего три чистых отутюженных форменных платья коричневого цвета. Спутница, критически осмотрев каждое и сравнив с оригиналом, то есть мной, с вздохом выбрала то, что поменьше.
— Выбор не велик, — извинилась она. — Прачки закончат работу только к утру. Переодевайся быстрее.
Упрашивать себя я не заставила, без стеснения скидывая одежду Рисы. Хотя следовало проявить скромность, так как с Айдой стали происходить пугающие перемены. Она повалилась на колени, глядя на меня со священным ужасом. Я с не меньшим страхом принялась себя оглядывать в поисках выросших лишних конечностей. Взгляд уткнулся в золото татуировки.
— Умоляю простить меня за дерзость, Ваше Императорское Величество, — заголосила коленопреклоненная женщина, в раскаянии гулко стукнувшись лбом об пол.
Я начала долго и витиевато ругаться, подучившись в свое время этому необходимому во всех случаях жизни искусству у Ранели. Моя тирада произвела впечатление на Айду, которая даже заинтересованно приподняла голову. Я опустилась на колени рядом с камеристкой, взяв ее руки в свои. Она вздрогнула, но рук не отняла.
— Айда, ну какая из меня Императрица, а? — я жалко улыбнулась. — Ты же меня знаешь. Не место мне здесь. Я домой хочу.
Сказала это и опять заплакала. Айда обняла меня, подхватила мой плач, и мы душевно возрыдали на плечах друг дружки.
«Не наскучило еще сырость разводить?» . А вот и нет! Проверяю на достоверность изречение о том, что жидкость, выделенная слезными железами, не способна оказать поддержку в неблагоприятных жизненных обстоятельствах. Иногда слезами очень даже поможешь горю!
Мягко высвободившись из утешающих объятий, я с чувством высморкалась в скинутое платье. Камеристка с просветленным лицом последовала моему примеру.
То, что форменная одежда оказалась мне велика, помогло сокрыть ножны с Неотразимой, надежно привязанные к левому бедру. Если широко не шагать, со стороны и не увидишь. Оружие и припрятанный за корсажем платок с драгоценностями придавали здоровой уверенности. Красивые длинные ногти я безжалостно обгрызла под корень.
— Выкинешь это на кухне в главную печь, — узелок со всеми собранными следами моего превращения перекочевал мне в руки. — Там и не такое сгорает.