— Вы не против, если мы здесь присядем? — спрашивает маленькая блондинка с бледно-зелеными глазами. Рядом с ней, с подносами в руках, стоят парень ростом с Брида и стройная черноволосая девица.
— Садитесь, — отвечает Доррин.
— Давайте знакомиться. Я Джилл.
— Доррин.
— Элис, — представляется блондинка.
— Шендр, — кивает парень с каштановыми волосами.
— Лизабет, — под взглядом Доррина черноволосая отводит глаза и со стуком опускает поднос на стол.
— Кормят без разносолов, как в деревне, — замечает Элис.
— Зато до отвала, — бурчит с набитым ртом Шендр.
Лизабет ест не спеша; ее тарелки, как и у Джилл, наполнены в основном зеленью, фруктами и сыром. Взгляд ее больших, цвета лесного ореха глаз, кажется блуждающим.
— ...Право же, в такое трудно поверить, — говорит Элис, явно продолжая свой разговор с Шендром. — Они готовы вышвырнуть тебя с острова за то, что ты имеешь собственные суждения!
Парень молча жует недозрелый ананас.
— Ты так и не рассказал, почему отец спровадил тебя сюда, — напоминает Доррину Джилл.
— По-моему, он считает, что все машины так или иначе связаны с хаосом. На мой взгляд, машины — это сплошная гармония, но ему кажется, будто все с ними связанное умножает хаос. Он не прав, но разве меня кто послушает? А ты почему здесь? Как я понимаю, твой отец нашел себе новую жену?
— Я бы сказала, это она его нашла. Но она тоже певица, и папу, вроде бы, любит...
— А ты откуда? — спрашивает Доррина Шендр, глядя поверх своей уже чуть ли не вылизанной до блеска тарелки. — С Джилл-то я уже знаком...
— Из Экстины, — отвечает юноша.
— А я из Аларена, — подает голос Элис.
— Большую часть жизни я провела на Отшельничьем, на Краю Земли, — говорит Джилл.
— Звучит необычно. Ты много путешествовала?
— Была во Фритауне, Хайдоларе и Тирхэвене.
Доррин про себя удивляется странному подбору учеников. Элис и Джилл кажутся девушками из состоятельных семей, где детей балуют, а вот Брид с Шендром выглядят выходцами из простонародья — если и не туповатыми, то, во всяком случае, заурядными. Кадара же умна и сообразительна, но вовсе даже не избалована.
— Лизабет, — спрашивает он неожиданно для себя, — как считаешь, ты-то почему здесь?
— Полагаю, по той же причине, что и все прочие, — спокойно отвечает рослая девушка. — Где-то внутри себя все мы не приемлем то, как обстоят дела на Отшельничьем.
— Бунтовщики мы, что ли? — уточняет Элис. — Если так, то это не про меня. Мне, например, вовсе не хотелось бы жить в другом месте — например, в Хаморе, где замужних женщин держат взаперти...
Лизабет равнодушно возвращается к своей тарелке, тогда как Элис принимается с негодованием разглагольствовать об угнетенном положении женщин в Хаморианской империи.