— Конечно, — с широкой ухмылкой отзывается девушка, — и спасибо за это скажи Доррину.
— Спасибо, Доррин, — с такой же ухмылкой произносит Брид.
— За что? — спрашивает Доррин, чувствуя, что заливается краской.
— За то, что ты безусловно очаровал нашу купчиху.
— Это точно, — весело подтверждает Кадара.
— Жаль ее, — говорит Брид, направляя мерина в сторону от реки, мимо каменных загонов с козами и маленьких хижин.
Кадара кивает:
— Да, она все тянет на себе, а этот ее братец — пустое место. Белые по-прежнему воюют с Преданием.
— Не всякий мужчина — пустое место, — замечает Доррин.
— Так ведь суть Предания вовсе не в этом, а в том, что случилось, когда мужчины не пожелали слушать женщин и даже отказали им в равном праве высказываться.
— Куда прете! — внезапно орет какая-то женщина, и Доррин натягивает поводья, чтобы Меривен не наехала на мальца, бросившегося ей чуть ли не под копыта за своим мячиком.
— Смотреть надо, куда едете! — кричит женщина, размахивая метлой так, что летит солома. — Скачут сломя голову, демоном проклятые чужеземцы! Того и гляди задавите человека!
Последняя фраза несется уже вдогонку Доррину.
— Верно, Доррин, — качает головой Кадара. — Будь осторожнее, а то весь город передавишь.
— Хотелось бы мне знать, где это и когда у женщин не было права высказываться? — бормочет про себя Доррин.
Над его головой смыкаются облака. За его спиной река Джелликкор течет на север к холодному морю, а женщина в серых лохмотьях размахивает соломенной метлой и выкрикивает ругательства.
Стоит Доррину сунуться на кухню, как кухарка, неприветливая особа с плоским носом, заметив его, кричит:
— Нету здесь Джардиша, он к Хиттеру пошел! Скоро вернется. А хочешь позавтракать, так помоги нам, — она указывает на бак с водой. — Вот ведро. Воду бери из заднего колодца — по этой лестнице ты спустишься прямиком к нему.
Доррин берет ведро и открывает заднюю дверь.
— И хорошенько вытри ноги, парнишка, — несется ему вослед.
Юноша выходит на утренний холод, жалея, что не смог поспать подольше. Впрочем, что за радость ворочаться в спальном мешке на жестких чердачных досках, когда в трех локтях от него спят в обнимку Кадара с Бридом?
Лестница выводит его на огороженный двор. Половину его занимают взрыхленные, но еще не засеянные грядки. Почва подернута инеем, и, направляясь к колодцу, он выдыхает пар.
Дубовое, скрепленное железом ведро, опускаясь на веревке, проламывает ледок, успевший сковать поверхность колодца. Юноша ставит колодезное ведро на уступ и переливает из него воду в ведро кухонное, не такое большое и тяжелое. Холодная вода расплескивается, обжигая его руки, как жидкий лед. Над дымоходом поднимается и сносится ветерком белая струйка дыма.