— Вынужден это сделать, — искренне сожалея, сознался я.
— Ах вот как! Но это непросто!
И Лидия произвела попытку открыть дверь, но автоматика в моей машине работала исправно.
— Не надо глупостей, — воскликнул я. — Сегодня вы их немало сделали.
— Вы что, маньяк? — закричала она.
Должен отметить, она была в панике. Я сжалился над бедняжкой и сказал правду:
— Я честный и добрый человек, но, увы, напоил вас ядом. Вы обречены.
Мое сообщение не произвело на Лидию должного впечатления.
— Что за чушь? — рассердилась она. — Ничем вы меня не поили. И сейчас же остановите машину, в противном случае разобью стекло…
Она внезапно осеклась и радостно хлопнула себя по лбу:
— Ха! Вот я дура! У меня же есть газовый пистолет!
И Лидия полезла в сумочку. Я резко затормозил, с укоризной взглянул на нее и сказал:
— Вам бы сейчас о душе молиться, а не баловать с оружием. Я не шучу, в моем бокале был яд. Страшный яд.
Она усмехнулась:
— Почему же я до сих пор жива?
Я пожал плечами:
— Яды разные бывают: от одних погибают сей же момент, от других…
— Через сто лет, — закончила она за меня и рассмеялась.
— Напрасно хохочете. Яд концентрированный, им можно отравить всю Москву. Сам удивлен, что он так долго действует, но наука шагнула далеко… Вы и не представляете, что эти химики могут придумать. А если принять во внимание мою теорию, то и вовсе страшно становится. Коль я до такого додумался, то чем же химики хуже? Так что, дорогая, мне не до шуток.
Честное слово, думал, что вот теперь-то Лидия начнет волосы рвать на себе, она же лениво поинтересовалась:
— Вы что, ученый?
— Да, профессор и теоретик, доктор наук. Три месяца в году читаю лекции в Оксфорде, остальное время посвящаю своей теории.
— Я вам не верю, — заявила она.
— Не верите, что я профессор или что я теоретик?
— Да нет, что в бокале был яд. Зачем вам, такому, травиться?
— Какому “такому”?
— Благополучному.
Я снисходительно посмотрел на нее:
— Откуда ты знаешь, девочка, о моих бедах. Причины у меня веские, уж поверь.
Лидия тряхнула челкой и заявила:
— А я не верю!
— Ах, не веришь! Не веришь! — воскликнул я и, горячась, достал из кармана пустой флакон. — Вот! Вот, — потрясая флаконом, вопил я, — не веришь? Не веришь, а здесь был яд, а теперь, видишь, видишь, пусто…
Это смешно. К столько слабому и неубедительному аргументу я прибег от отчаяния, однако подействовал на Лидию именно он. В глазах ее появился испуг.
— Так это правда? Правда? — залепетала она и залилась слезами. — О, боже! Боже!!! Как вы жестоки! За что? За что вы меня отравили?
— Случайно. Мне очень жаль, — оправдывался я, но в конце концов разозлился и закричал: — Никто тебя, девочка, не просил хватать мой бокал! Сплошные у меня от тебя неприятности! Думаешь, счастье большое тебя тут катать?