Неожиданно она взобралась ко мне на колени и лихорадочно зашептала:
— Роберт, миленький, позволь мне, позволь, я не буду тебе в тягость, я ничтожество, я твоя раба, ты даже меня не заметишь…
Я уже не понимал, о чем она говорит: лицо мое горело. Ее полные груди я чувствовал даже через махровый халат. Впрочем, он вскоре был развязан. Мария извивалась, все сильней и сильней прижимаясь ко мне своим упругим горячим телом. Не помню как мы оказались на столе.
Пришел в себя лишь когда Мария шепнула:
— Роберт, может лучше в спальне?
Я слегка протрезвел:
— Нет, в спальне нельзя. Хочу в столовой.
— В столовой?
— Там шире стол.
— Ах, Роберт, какой ты! — с восхищением простонала Мария.
Схватив ее на руки, я устремился в столовую и…
И в этот драматический момент раздался звонок в дверь. Нас с Марией словно ледяной водой окатили. Она слетела с моих рук и бросилась лихорадочно поправлять прическу, хотя ей и без того было что поправлять: юбка спущена, блузка расстегнута, одна грудь выпростана из бюстгальтера… Впрочем, я был ничуть не лучше.
— Кто это? — тараща глаза, прошептала Мария. — Роберт, ты можешь не открывать?
Я ее успокоил:
— Конечно могу.
С нервной торопливостью втряхивая себя в юбку, она глянула в зеркало и ужаснулась:
— Кошмар, на кого я похожа! Губная помада размазана по лицу! Роберт! И ты весь в губной помаде! Халат, халат завяжи!
— Зачем? Мы же открывать не собираемся.
— Нет-нет, ни в коем случае, но все же иди посмотри кто там.
Я на цыпочках прокрался в прихожую и заглянул в глазок: у порога топталась Варвара.
— Там твоя дочь, — сообщил я Марии.
— Бог ты мой! — Она схватилась за голову.
— Не волнуйся, позвонит и уйдет, — попытался я ее успокоить.
— Ах, ты не знаешь Варю! — рассердилась Мария. — Будет до посинения здесь торчать. Если не дозвонится, сядет на лавку перед подъездом и будет ждать. Неужели не понимаешь? Ее бросил жених, ей надо поплакаться. Разве ты не в курсе?
— Да, что-то Варя мне говорила.
— Роберт, милый, не стой столбом. Иди открой, но только спрячь меня, спрячь. Ах, надо было сразу открывать, уж я бы ее отчитала и домой отправила.
Я удивился:
— А что мешает тебе теперь?
— Роберт, какой ты ребенок. Теперь, когда мы с тобой так долго копались и не открывали, она подумает бог знает что.
— Ах, да, — согласился я, — нехорошо получилось.
— Не страшно, — успокоила меня Мария. — Открой этой дурочке и скажи, что очень занят. Пускай домой отправляется. Только перед этим спрячь меня, спрячь.
Можно пойду в спальню?
— Нет-нет, — испугался я, — лучше посиди в столовой.
— Да, ты прав, — согласилась она. — Мало ли что. Вдруг эта оглашенная в спальню ворвется. Там балкон. Никогда нельзя точно знать, что ей в голову стукнет.