— Мама, ты невозможная! Орлы мои давно прилетели и ищут тебя! Что за дела? Ты где ошиваешься? Фроська, главно, на месте, (на черта бы она мне была нужна!) а тебя нет! Кто и куда тебя утащил?
— Тома, трудно сказать. Не могу рассмотреть свое узилище. Полная темнота.
— Мама, на кой мне твоя темнота? Адрес давай!
За дверью раздались шаги.
— Тома, я говорить не могу. Ко мне кто-то в гости идет.
— Мужчина? — по привычке спросила Тамарка, вот зараза: настоящий кобель в юбке.
— Тома не знаю, болтать мне опасно, телефон отберут, все, отключаюсь, — закончила я разговор и очень вовремя.
Вспыхнул свет. Лязгнули замки, бухнула металлом дверь и в комнату вошел… Якудза. Я даже глаза протерла, не галлюцинации ли на почве пережитого. Даже головой помотала. А Якудза разглядывает меня, как бабочку на булавке, ухмыляется и зубом знай себе цыкает.
“Ну и дела! — подумала я. — Выходит Якудза меня сам у себя умыкнул”.
А он поглядел на меня поглядел и уходить собрался.
— Я так не привыкла, — кричу, — а побеседовать? Что вы можете мне сказать?
— Пока ничего, — усмехнулся Якудза. — Сиди тихо, Софья Адамовна. Тихо сиди.
— И что будет? — спросила я.
— Скоро отпустим.
Сами знаете, приключений видела много, поэтому насторожилась:
— Отпустите? А куда? Боюсь показаться капризной, но выскажу все же одно пожелание: хотелось бы остаться на этом свете, когда будете меня отпускать.
— Все от тебя зависит, — заверил Якудза. — Будешь молчать, будешь жить. А нет, так нет, — пожал он плечами и вышел.
Я храбро решила: “Буду молчать!”
Тамарка звонит, вопросы мне задает — молчу!
Муха меня кусает — осенняя, злая — не ругаюсь, молчу!
Долго молчала — может даже и полчаса. Пытки невыносимые — женщины, думаю, прекрасно меня поймут. Чувствую, не могу больше! Еще немного и… заговорю! Хоть сама с собой, хоть с Тамаркой, хоть с мухой, а может даже и Вельзевулу своему позвоню — свекрови! Вот с кем бесконечно можно говорить о себе — тема прекрасная!
Только я рот открыла и в этот момент за окном ка-ак ба-абахнет! И часто выстрелы загрохотали. И рвануло опять, на этот раз так, что здание вздрогнуло. Одна за другой сигнальные ракеты в небо взлетели, за ними отборная матерщина туда же, ввысь, понеслась. И по окну моему “вжик”-”вжик”.
“Пули что ли свистят?” — подумала я и отползла в угол.
Матрасик с собой прихватила на который меня опустили. Прикрылась им, замерла и лежу. И вдруг за окном грохнуло так, что уши мои заложило, а тело подняло и понесло, и приложило затылком к бетонной стене. По комнате вихрь пронесся, облепив меня матрасиком, как родную. И очень вовремя: стекла градом посыпались в комнату, с ними ворвался вольный предутренний ветер, густо смешанный с дымом и гарью.