Трепет осознания совершенства вновь полился в душу Сумитомо, еще кипящую уходящей яростью боя.
“Кирисутэру!” — сказал он.
Разрубил и бросил.
Душа успокоилась. Родились стихи.
День приходит за днем,
В странствии я,
Но не привыкну к весенним цветам,
В садике отчего дома.
Сумитомо порадовался. Строки рождали настроение, намеком лишь передавая глубоко скрытый подтекст.
Он поправил цурубасири, одна из держащих подвесок пострадала в схватке, и поспешил к коню, терпеливо ожидавшему на привязи.
— София, хочешь его убью?
В глазах Харакири загорелся такой бешеный огонь, что я струхнула: еще и в самом деле убьет, он же чокнутый.
— С ума сошел? — ужаснулась я. — Убийство, это не подвиг, а преступление!
— Зато он тебя не заложит, а о том, что мы здесь были, все равно не узнает никто: у нас нет даже общих знакомых. Согласен, убивать без всякой идеи преступно, но все же лучше его убить, — посоветовал Харакири. — Я бы убил на всякий случай.
Сергей, после такого заявления некоторое время растерянно хлопавший глазами, вдруг озверел.
— Да я сам тебя сейчас, придурок, убью! — завопил он и, как абсолютно невоспитанный человек, бросился на гостя.
И тут же поплатился за плохое воспитание: Харакири сразу начал его убивать.
Я смотрела на это безобразие, расстраивалась и очень за Сергея переживала.
“Вот ненароком грохнет его сейчас Харакири (каких чудес на свете не бывает), и снова останусь без крыши, — думала я, имея ввиду самую элементарную крышу над головой. — Ну что за несчастливый он мужик, Сергей этот? То Женька мял ему бока, теперь вот Харакири за него взялся. От всех моих воздыхателей пострадал. Хотя, еще не от всех, еще ему страдать и страдать, раз ступил на этот путь скользкий.”
Под скользким путем я, конечно же, имела ввиду знакомство со мной.
Однако, пока мною овладевали всевозможные переживания, на поле битвы тоже все не стояло: там произошли некоторые изменения. Теперь был повержен Харакири (он громко вопил), а Сергей, пользуясь случаем, за малым его не убивал. Такая расстановка сил значительно больше мне понравилась.
“Будь что будет, — подумала я. — Все в руках Господа, тем более, что Харакири лишний и опасный свидетель, а Сергей хозяин “Бентли” и этой квартиры. Когда останемся наедине, уж найду что сказать в свое оправдание. Опять же, собственное преступление ему поможет снисходительней относиться к чужим недостаткам.”
— София! София! — тем временем взывал о помощи Харакири. — София, спаси! Помоги!
Но мне было некогда: я расправляла подол своего дорого платья, который (увы!) был недопустимо помят. “Горе-горем, — думала я, — но с платьем могла бы быть и поаккуратней, оно стоит того.”