— Сбежала, — гордо сообщила я.
Лавр крякнул и присел, а я с достоинством продолжила:
— Так получилось, что случайно президента спасла, и меня же в покушении обвиняют. Ты можешь и должен мне помочь.
— И понимать не хочу, твои проблемы, — недальновидно отмахнулся Лавр.
Я решительно возразила:
— Нет, теперь это и твои проблемы, потому что стрелял в президента ты.
Бедняга остолбенел, он даже отдаленно не предполагал, что на него может пасть подобное подозрение.
— Говорю же, отродясь из гранатомета не стрелял. По телеку только его и видел, — растерянно залепетал он.
— В ФСБ расскажешь, — пообещала я, — там ребята доверчивые и в чужие проблемы сильно вхожие.
— Да на хрена мне покушаться? — взвился Лавр. — Я честный вор и на мокруху в жизни не ходил. Не покушался и не докажешь!
— И доказывать не требуется, достаточно лишь сообщить, что ты не паралитик. Даже после этого сообщения может кто и поверил бы тебе, если б не фуфайка.
— Какая еще фуфайка? — отводя глаза, спросил Лавр.
— Та фуфайка, что в шкафу у тебя лежит, пропитанная гранатометной гарью, — уточнила я. — И не рассказывай, что тебе ее подбросили. В этом доме посторонних нет. С одной стороны Любиной квартиры ты, парализованный, с другой — старая дева, за ней сам полковник живет, ни вверх, ни вниз хода нет — охрана. Пораскинь-ка мозгами. Какой напрашивается вывод?
— Что стреляла старая дева, — как-то неожиданно заключил Лавр.
Я погрозила ему пальцем и сказала:
— Своими глазами мужика видела, значит стрелял ты. Выходит, я настоящего покусителя нашла и подозрения с себя сниму. Осталось только сдать тебя, паралитика.
Пока эфэсбэшникам на вопросы будешь отвечать, они найдут твою фуфайку и…
Я на всякий случай снова схватила Лавра за руку, думала, что он побежит, однако вышло по другому.
— Не моя это фуфайка, — отрезал Лавр.
— А в шкаф твой как попала?
— Гражданин полковник положил.
“Вот вам и ниндзюцу! Угадала, значит, я! Надо бы повнимательней отнестись ко всему, что происходит с моим Сумитомо. Может разгадка истории как раз в его жизни? Но как я умна!”
— Полковник? Петр Петрович? — изумилась я, хотя еще минуту назад на девяносто девять процентов была в этом уверена.
— Ну да, сукой буду, Петрович фуфайку в мой шкаф положил, — поклялся Лавр.
— А как он вошел?
Лавр зло сплюнул:
— Нормально вошел. Дверь своим ключом открыл и вошел.
Я удивилась:
— Откуда у него ключ-то?
— Да хрен его знает! — вызверился Лавр. — У братана вообще не хаза, а проходняк. То Люба дверь откроет, не успеет уйти Люба, сиделка уже прется, за ней Далилка, а тут, глядь, уж и Петрович вломился. Никакой жизни, и двух шагов не дадут по квартире пройти, размять кости старые: еле поспеваю в койку залечь и слюни пустить. Во атас! Во сне уже вижу, что меня застукали, да переживаю как бы не заорать, ведь не орут же парализованные.