Жуть отразилась на лице Владимира Владимировича, и я, как натура великодушная, его пожалела:
— Впрочем, давайте перейдем к делу.
— Давайте! — обрадовался он. — У нас есть к вам деловое предложение.
Я завопила как резаная:
— Что?!!
Невозможно передать ни ужас, вложенный в этот вопрос, ни силу моего голоса — очень жаль, я очень постаралась.
Владимир Владимирович такой реакции не ожидал и весь вздыбился; в комнату с паникой на лице заглянул часовой. Владимир Владимирович дал ему знак, мол все в порядке, часовой нырнул за дверь, а Владимир Владимирович стоически продолжил беседу.
— Софья Адамовна, — воскликнул он, прямо на моих глазах пытаясь взять себя в руки, — что вас так напугало?
— А вас? — поинтересовалась я.
— Меня вы.
— А меня вы. Сидя в казематах ваших, сбилась уже со счету дней, но чувствую, что скоро будет четверг. Поэтому знаю, что сейчас предлагать будете, и потому заранее отказываюсь.
Он вздохнул с облегчением и попросил:
— Не могли бы вы отказываться как-нибудь поспокойней.
— Невластна над собой, когда речь заходит о жизни моей. Не то, чтобы я уж такая трусиха, нет, душой абсолютно ничего не боюсь — душа же бессмертна. Поэтому душе моей все равно, а вот тело очень умирать не хочет и всеми доступными способами сопротивляется. Слышали сами.
Признание мое озадачило Владимира Владимировича.
— Как же вы, в таком случае, решились гранатомет в руки взять? — скептически поинтересовался он.
— Если бы вам заплатили столько, сколько мне, и вы бы решились, — отрезала я.
Он повеселел:
— Ага, следовательно дело в деньгах, и мы можем договориться.
— Вряд ли. Зачем мне деньги в неволе? Теперь почему-то хочется жить.
Мое откровение ему понравилось. Он тут же довольно подробно объяснил, насколько от него зависит какой приговор мне вынесут. Я тут же довела до его сведения, что очень рассчитываю на великодушие президента.
— Президент меня помилует, — заверила я. — Не сомневаюсь, он даже испытывает некоторую благодарность за то, что я промахнулась. Для него просто счастье, что я за дело взялась. Другой бы уж точно не промахнулся, следовательно я каким-то образом президента даже спасла. Вот увидите, он в долгу не останется и тоже меня спасет. Лет десять отсижу и выйду. Не беда, говорят же: сорок пять, баба ягодка опять.
— Вам будет несколько больше, — невежливо напомнил Владимир Владимирович.
— Значит еще больше расцвету, вы же хотите мою жизнь опасности подвергнуть. Разницу видите? — я откинулась на спинку стула: — Нет, даже и не просите.
Владимир Владимирович удивился:
— Софья Адамовна, откуда вы знаете о чем я собираюсь вас просить?