— Ну вот видите.
— В вашей куртке обнаружены следы ношения валюты. Газоанализатор и спектральный анализ показывают, что у вас там хранились значительные суммы валюты, предположительно доллары. Это так?
— Именно. Я об этом информацию никогда не скрывал. Там был миллион долларов. Его я передал похитителям за Рабиновича. Рабиновича я хотел передать в ваши руки. Но не получилось. В частности, по вашей вине тоже.
— Ты долго будешь еще ваньку валять?! — послышался голос за спиной.
А вот и «злой» следователь. Классический вариант. Тут и до физического насилия недалеко.
— А что мне валять? — я вскочил на ноги и развернулся к «злому». — Вы операцию прое.., шпиона упустили, «лимон» гринов прое.., банду, что работала в станице — прое.., одним словом, все — прое.., а из меня хотите крайнего, козла отпущения сделать!
— Вот вам так пятьдесят процентов, — я сделал характерный жест рукой, согнутой в локте, — а вот так сто процентов! — Левая рука вытянута, кисть правой — на плече левой.
— Ты руками не маши, а то мы тебе их быстро обломаем.
— Значит так, ребята, — я посмотрел сначала на одного, потом на другого. — Ничего нового у вас для меня нет, а у меня для вас. На полиграфе вы меня укатали. Занимайтесь расшифровкой записей. Будут вопросы — зададите, а сейчас я устал как собака. Дайте команду — пусть меня отвезут.
— Я сам тебя отвезу, — почти дружелюбно сказал «злой».
Мы поехали вдвоем. Но поехали не в ту сторону, куда меня возили вчера. Меня начали терзать смутные подозрения. Остановились возле огромного серого здания. Во всех городах и во всех странах — это тюрьма.
— Ну что, страшно? — он смотрел на меня с плотоядной улыбкой.
— Страшно. Тебе доставляет наслаждение смотреть на страх человеческий? Наверное, в детстве любил убивать животных?
— Еще слово — и я тебя упеку туда.
— Молчу. Считай, что я сильно испуган. Что дальше будешь делать?
Я на самом деле испугался. Очень испугался.
— Ничего, — он почему-то обиделся, откинулся на сиденье, так молча мы просидели в машине еще минут пятнадцать, я выкурил две сигареты. Потом он завел мотор и также молча отвез меня на квартиру.
Первым делом я принял ванну. Долго плескался. Казалось, что тот гель, которым мне смазывали руки, живот, голову въелся в меня намертво, а также, что сам я пропитался запахом страха. Я ожесточенно терся, скреб кожу ногтями. Дверь в ванную охранники оставили полуоткрытой, сидели на стуле и вдвоем разгадывали кроссворд.
Потом в сопровождении охраны я сходил в магазин, и на те деньги, которые мне оставили, купил две бутылки крепленного красного вина местного разлива. Не выдержал, хоть и говорил себе, что не буду пить до конца операции, но эта поездка к тюрьме выбила меня из колеи.