Однако ни звона бокала, ни криков испуганной Жанны, его помощницы, Жюль уже не слышал.
Он был мертв.
Яд из перстня «араба» так быстро проник в кровь, что поделиться своими странными соображениями относительно сегодняшних посетителей хозяин кафе с ней уже не успел.
На авеню Ретир Аннушку терпеливо ждали, как было приказано менеджером, два «валета».
За нею вприпрыжку бежал старый «араб», на ходу раскручивая в сухой темной руке нож-"бабочку".
Анна сделала еще несколько шагов, резко обернулась, увидела, что на круто спускавшейся вниз Де ла Монтань Сент-Женевьев их всего двое — она и старый «араб», собирающийся с холодной готовностью в глазах пустить в ход уже знакомый ей по собственной экипировке нож-"бабочку".
Тогда Анна достала из сумочки «беретту» с таким же как у киллера глушителем и сделала два выстрела — оба точно пришлись в левую часть груди, и уж какая пуля попала в сердце, не имело теперь никакого значения.
«Араб» удивленно посмотрел на нее, выронил нож, двумя руками схватился за грудь и стал оседать, словно прося у хладнокровно расстрелявшей его дамочки помощи.
Но на это у Анны не было времени. Она знала расторопность своих «сторожей».
Выбежав на улицу Ритийон, пряча на бегу в сумочку пистолет с уже скрученным глушителем, она махнула таксисту, не дожидаясь, когда водитель остановит машину, на ходу рванула дверцу, плюхнулась на заднее сиденье и резко приказала хрипловатым голосом:
— На Пляс д'Этуаль.
Она не собиралась сразу же называть адрес человека, который делает поддельные документы. Его адрес Анна один раз услышала от русского бандита, которого пришлось обслуживать по вызову. Она тогда выдала себя за француженку (таков был заказ клиента), что-то щебетала весь вечер по-французски и внимательно слушала, словно знала, что эта информация ей когда-нибудь пригодится. Она знала имя этого человека (поначалу Анна решила, что его имя Чернушкин, но потом оказалось, что «чернушкин» — это профессия человека, который делает «ксивы»), его адрес и сумму, которую должна была выложить за новый паспорт. Сумма у нее теперь была.
Анна со слезами на глазах смотрела в окно машины, но видела перед собой не прекрасные улицы, площади, музеи, дворцы, памятники Парижа, в котором когда-то так мечтала оказаться хоть на день, пожить хотя бы неделю...
Она видела короткую улочку-проспект имени Ленина — от вокзала до губы Онежского озера. Проспект, а можно за двадцать-тридцать минут пешком пройти...
Она видела то ровную, то покрытую барашками волн воду Онежской губы и дурацкий памятник финскому коммунисту Куусинену, который повернулся медным задом к своему карельскому народу и внимательно всматривается в Онежское озеро (его так и прозвали — «Рыбнадзор»).