— По-французски нужно было сказать: «Где вы научились...» Да, язык вашей родины мне знаком в совершенстве. Я десять лет просидел во французской тюрьме, пока меня не выкупил наш хозяин.
— За что сидели? — равнодушно поинтересовался Верду.
— Мошенничество, — скорбно потупился старый римлянин. — Продавал стразы под видом брильянтов.
— Получалось?
— Как видите, не всегда.
— Старую специальность не забыли?
— Хозяин редко дает мне поручения по старой специальности, — обиженно прошамкал старик. — Все чаще мелочевка, вроде этой.
— Ничего себе, мелочевка... На кон поставлены миллиарды. Значит, всем участникам операции что-то отколется. И поболе, смею думать, чем при торговле подделками. Да и безопаснее...
— Кто знает, кто знает, — пугливо поежился старик, подозрительно присматриваясь к курсировавшему неподалеку карабинеру.
— Адреса боковых судей?
— Вот здесь, в газете, — сказал старик, протягивая свернутую трубочкой «Карьере делла сера».
— Телефон шведа?
— Там есть все, — ответил толстяк, кивнув на только что переданную газету.
— Неплохо поработал, а? — усмехнулся Верду.
— А кто это ценит? — устало отмахнулся старый жулик.
Разговор с Ларсеном не получился.
Поль хорошо подготовился к нему. Чисто технически. На всякий случай исключил любую возможность засечь его местопребывания. Спустившись с Капитолия и от площади Венеции повернув налево, он вышел к Иль Джезу — церкви иезуитов. Вошел в прохладное чрево храма. Сидевший у входа нищий подозрительно покосился на него. «Похоже, чужие здесь не ходят», — подумал Поль. В глубине ниши за мраморной «Пьетой» он нащупал холодное тельце мобильного телефона и незаметно сунул его в карман пиджака.
Вернувшись опять на Корсо Витторио Эмануэле II, Верду сел на берегу Тибра на скамейку, убедился, что в радиусе ста метров вокруг нет ни одной живой души (утро выдалось прохладным, а на берегу неширокого, но стремительного Тибра было ветрено) и набрал нужный номер.
Разговор не получился.
Ни угрозы, ни посулы не подействовали на упрямого шведа.
Не первый год выступая главным судьей матчей в розыгрыше «ЕвроТОТО», Ларсен привык и к тому и к другому. Знал, что немало игроков этого тотализатора обладают достаточными деньгами, связями и силами, чтобы попытаться в своих интересах воздействовать на итоговый счет. Но он упрямо отказывался идти на компромисс и судил по справедливости. Так ему казалось, во всяком случае.
Ларсен был одинок. Вот что было плохо.
Его нельзя было испугать покушением на жену, детей, родителей.
И он был достаточно обеспечен, чтобы не искать легких денег.