На этот раз все происходило иначе. В том, как развивались события, чувствовалась опытная рука. О, если бы узнать, кто руководит действиями этих голодранцев! Выявив зачинщика в Королевской впадине, Четопиндо уж сумел бы убрать негодяя без лишнего шума — хотя бы с помощью своего нового помощника.
Однако все попытки обнаружить тех, кто руководит действиями докеров в порту, до сих пор оставались безуспешными. Не помогали и штатные осведомители, которые загодя сумели внедриться в среду докеров. Чтобы «излечить» одного новичка от излишнего любопытства, рабочие так его избили, что тот — к вящему огорчению Четопиндо — по крайней мере на две недели выбыл из строя.
Едва став на ноги, агент притащился в Комитет общественного спокойствия. Четопиндо принял его сразу, не поманежив в приемной ни минуты — верный признак того, что генерал пребывал в состоянии некоторой растерянности.
— Садись, — кивнул Четопиндо агенту.
Агент сел на краешек стула, угодливо глядя на грозного хозяина.
— Ну, как после взбучки? — спросил Четопиндо. — Пришел в себя?
— Пришел…
Четопиндо одобрительно кивнул.
— И готов вернуться в Королевскую впадину, — торопливо докончил агент. — Вчера я там, кажется, кое-что выудил…
Четопиндо посмотрел на него и бросил:
— Выкладывай.
— Одним из руководителей докеров в порту является Рамиро Рамирес.
— Что? Этот нищий гитарист? — недоверчиво усмехнулся Четопиндо.
— Он самый.
— Чепуха! Я уже допрашивал его и ничего не добился.
— У меня несколько косвенных доказательств, что Рамиро Рамирес — один из руководителей, — сказал агент.
— Ты что же это дурака валяешь, голубчик! — рассердился Четопиндо. Он порылся на столе, отыскал нужную бумажку и прочел: — «Что касается Рамиро Рамиреса, полагаю, что брать его пока нецелесообразно. Рабочие не очень ему доверяют, и левые в профсоюзах считают его слишком легкомысленным. В то же время Рамирес популярен в рабочей среде благодаря своим песням, и арест его мог бы вызвать нежелательные волнения…» Чье это донесение? — возвысил голос Четопиндо, переводя взгляд с листа на агента.
— Мое.
— Так когда тебе верить?
— Обстоятельства переменились, ваше превосходительство, — пробормотал агент.
Генерал спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Людям свойственно меняться. И это приходится учитывать в нашей работе. Взять, к примеру, того же Рамиреса. Прежде пел он себе и пел, вроде как птица небесная. Нет, я не пускал дело на самотек, собирал тексты, просматривал их. Белиберда сплошная: любовь, жемчужная морская пена, печальные глаза Люсии, которые зовут, словно звезды в ночи… Чепуха собачья. Политикой в его песнях, короче, и не пахло.