И вот пришло ему время заключить свое повествование словами:
— Я рассказал все, что знаю. Без утайки.
— Если это так — хорошо для тебя, — уронила Жемчужина холодно. — Однако не все мне ясно в твоей повести.
Хен Гот внутренне сжался. «Повесть» — это что же значит: что все, им чистосердечно изложенное, на деле — всего лишь сочинение, вымысел? Это просто обидно было бы, не говоря уже о том, что — опасно.
— Жемчужина Власти, клянусь Великой Рыбой!
Она поморщилась:
— Теперь только слушай — и отвечай, кратко и точно.
— Я всегда… со всей преданностью!
— Зачем ты пришел сюда? Не ко мне же! Ты искал Изара? Или скорее всего просто ведешь разведку в пользу Охранителя, высматриваешь слабые места в защите Жилища Власти? И наконец: зачем ты убил Эфата? Чем угрожал тебе старик? Хотел тебя выдать? Отвечай!
Ничего, наверное, и не было бы страшного, признайся он: да, именно к Властелину я шел, ваша высокая политика — не для меня, я — всего лишь его служащий и стремился уверить его в своем желании служить и дальше верой и правдой… Но ему хотелось именно ее убедить в том, что он ей нужен и что появление его здесь — большая удача для нее. Уж очень хотелось сохранить не только жизнь, но и положение при Власти: однажды отведанная, пища эта потом всю жизнь будет тянуть к себе почти каждого — за исключением разве что немногих философов. Историк боялся, конечно; но страх — чувство двуличное: у одних он связывает всякую волю к сопротивлению, у других же, напротив, мобилизует все способности. У Хен Гота на сей раз — мобилизовало: он сообразил вдруг, что должен сказать, чтобы не только сохранить жизнь, но и укрепиться в ней. Надоело ведь, в конце концов, скакать с планеты на планету, шарахаться от одного атамана к другому, поминутно оглядываться — не целят ли тебе в спину… Порядок и определенность нужны ему; может быть, именно сейчас он оказался на пути к их обретению? Ястра не Ястра — какая, в конце концов, разница?
— Великая Жемчужина…
Но она не дала историку продолжить:
— Помолчи. Я думаю…
А думать и в самом деле было о чем. Если Охранитель действительно пойдет на приступ, Жилище Власти продержится недолго. Или все же выстоит?
— Ты сказал — у Охранителя крупные силы. Какие именно? Сколько у него людей? — На его нерешительный жест тут же возразила: — Я понимаю, что ты их не считал. Но должен иметь хоть общее представление!
Ну, круглым-то дураком Хен Гот никогда не был. Конечно, представление у него было.
— Если судить по числу офицеров — а он принимал каждого из пришедших к нему лично, — то может быть до восьми тысяч солдат.