Не помню и наверняка не смогу вспомнить, кто кого раздевал и каким образом то, что было надето на каждом из нас, потом обнаруживалось после продолжительных поисков в уголках этой часовни греха. От Ястры можно было ожидать всякого, она была, что называется, в самом соку и основательно изголодалась, но себя я давно уже не считал способным на подобное самовыражение. Первое соитие произошло, когда мы не успели даже упасть — она просто повисла на мне, обхватив руками и ногами, и совершенно непонятно, как мы ухитрились разобраться — где у кого что и как этим воспользоваться при такой акробатике. Лишь когда первый приступ закончился, мы вспомнили, что здесь имеется и подходящая к случаю мебель, и устроились на широчайшем низком ложе, на котором при желании можно было бы разыграть очко-другое в теннис. Мы и играли — только наши геймы были иного свойства. Правда, крики порой раздавались — при удачной подаче или приеме.
Сколько прошло времени — непонятно. Здесь нет ни единого окошка. Кажется, два или три раза мы валились в бездну сна, но непостижимым образом выбирались оттуда. Столько времени — без забот, без политики, без размышлений и опасений за судьбу мира — что может быть лучше, прекраснее, счастливее?
К сожалению, это состояние сохраняется недолго…
— У ль… Ты рад?
— Просто нет слов.
— Знаешь… я волнуюсь.
— У тебя еще остались на это силы?
— Я говорю серьезно. (Это уже совсем другим тоном.) Я в большой опасности. И не только я.
Мне еще не хотелось возвращаться в унылый мир проблем.
— Разве ты перестала предохраняться?
— Хочешь, чтобы я рассердилась?
— Конечно, нет. Говори. Я внимательно слушаю.
— Во-первых, Изар. Он не успокоится, пока не покончит со мной — и с Яс Тамиром, конечно же. Надо, чтобы ты как-то его успокоил. Потом — Охранитель со своими солдатами. И еще: у меня была эта женщина… Да-да, та самая. И она наговорила мне странных вещей…
— Погоди. Давай по порядку… Да. Положение не самое веселое.
— Но ведь ты поможешь мне?
— Хочешь, чтобы я выступил против Изара?
— Сейчас ты провозглашен официально Отцом Властелина и полководцем. Если только донки, проспавшись, не передумают.
— Ты в них сомневаешься?
— Сегодня я должна показать сомневающимся подлинник Уложения о наследовании Власти.
— Так покажи.
— Если бы он у меня был!
Я попытался скрыть зевок. Устал все-таки. Где ты, молодость. Почему я не заказал у Мастера рабочий возраст лет этак на двадцать пять? Хотя — кто же мог знать…
— Возьми в архиве.
— Архив исчез, в том-то и беда. Боюсь, что его сожгли. Все ведь давно о нем забыли…