Пятёрка уже у неё пропала! Сразу – пятёрка… Может, сотня?!
Все молчали, думали, что я пореву немного и что-нибудь скажу. Но не дождались. Папа забегал из угла в угол, натыкаясь на стулья.
– И это… Ни у кого чужого не брал?
Мама боялась даже вымолвить – «украл». А могла бы смело говорить. Если присвоил, то считай, что украл.
Меня начало трясти.
– Я не вмешиваюсь… Но прекратите эти эксперименты! – закричала на них бабушка. – Пусть идёт спать, завтра обо всём расскажет сам… И встанет пораньше, уроки доделает.
Бабушка вытащила меня из-за стола и повела в свою комнату, на кушетку, хотя я сплю в общей комнате.
Папа и мама на это и слова не сказали. Они не шелохнулись, как будто их громом пришибло.
Бабушка помогла мне даже штаны снять. А когда она накрывала меня одеялом, я вдруг и рассказал ей, как получилось с деньгами. Сказал, куда четыре рубля и семнадцать копеек пошло…
– Ну вот и хорошо. У человека была беда, а ты помог, и правильно сделал. Павлуше надо помогать – одни растут с Генкой, без отца… Спи! Мелочь я тебе оставлю на мороженое, а пятёрку заберу.
– Так мне ведь нужны деньги! На пластилин… Три коробки! – говорю я. – Кукольный театр будем лепить с дядей Левоном… Мы «Артек»… Но я никому, нигде, никогда… Ни за пуд шоколада, ни за ящик халвы…
– Ну, хорошо, хорошо… Ты спи, постарайся быстрее уснуть. А завтра будешь лепить свои театры, кино.
У бабушки и лицо побледнело, и руки тряслись. Подвернула повыше рукав и голым локтем притронулась к моему лбу. Не ладонью, а локтем! Ну и чудачка…
Дверь она прикрыла неплотно, и я всё слышал, о чём разговаривали в общей комнате.
Бабушке казалось, что она шепчет только папе и маме. А она кричала шёпотом:
– Довели хлопца!.. Бредить начал: то театр собирается лепить, то в Артек ехать… Боже мой, какой-то пуд шоколада поминал, ящик халвы!
И все начали говорить, как испорченное радио: то громко, то шёпотом, то совсем не слышно. Об одном говорили – как лучше воспитывать детей.
– Я не вмешиваюсь… Я не вмешиваюсь, но послушайте!.. – прорывался высокий голос бабушки.
Наконец все на цыпочках пришли в бабушкину комнату и ещё раз перецеловали и перещупали лоб Маринки и мой – сравнивали.
Неужели взрослым так хочется, чтоб мы болели или сходили с ума? Неужели так интересно быть сумасшедшим? На них, говорят, какие-то рубахи надевают с длинными рукавами… Чтоб рукам волю не давали…
А как это Вася родился в сорочке? Смех… Может, ещё и в сандалетах?
Всё перепуталось у меня в голове. И я уснул…
Разбудила утром мама. Папы уже не было, ушёл на работу. Бабушка одевала Маринку – вести в детский сад.