Женя хмыкнул, повернулся к ней спиной. И так прибавил шагу, что мы побежали за ним, чтоб не отстать.
Серёжа не видел из-за «живота» дороги. Споткнулся – гоп на пузо. Серёжу подбросило, а голова перевесила – клюнул носом в землю. Мы – хохотать, а он ещё нарочно – гоп! гоп! Но уже смешно не было.
Женя раздевался на ходу. Вышли на берег, а Гаркавый уже в одних плавках. Красивые плавки: тёмно-зелёные, около резинки – белые и красные полоски. И булавка зачем-то пристёгнута…
– Ну и что этот ёган? – спросил Павлуша.
– Какой ёган? – удивился Женя.
– Ну, тот, которого живьём закопали.
– А-а… йог, а не ёган. Ничего! Хлопнул глазами, поднялся… Потяну-у-у-улся… Вот так… – Женя развёл руки в стороны и вверх, присел несколько раз, придерживаясь за коленки. – И в воду!
Женя подпрыгнул, выгнулся дугой – бултых! Разошлись большие круги…
Вынырнул он возле другого берега залива, круто развернулся и поплыл к старой барже.
Я попробовал рукой воду – ледяная! Вот тебе и солнце…
– Тёплая! – пощупал Вася.
– Тёплая, тёплая! – подтвердили Жора и Серёжа и начали раздеваться.
Разделся и я до трусиков – хоть позагораю. А Павлуша сбросил только рубашку и майку, остался в штанах.
Серёжа-храбрец глубже, чем до колен, не лез. Нащупывал ногами и руками ракушки-перламутровки, выбрасывал на берег. А Вася то и дело нырял и брызгал на нас. Вынырнет, раскроет рот, вытаращит глаза. А трусы на коленях! Отцовские, наверно, большие, как штаны. Вася поддёрнет их, сложит ладошки ковшиком перед носом и опять – бултых! Серёжа, наконец, осмелел – переплыл на ту сторону заливчика и назад. Потом проплыл туда-сюда и Жора. Вылезли, трясутся, как черти. Взяли спиннинг и втроём побежали подальше – забросить.
А Вася всё нырял…
– Ого-го! – крикнул Женя с баржи и запрыгал на одной ноге, выливая из ушей воду: бум! бум! бум! Железная баржа гудела под ним, как барабан. Это он нам кричал или Галке? Наверно, нам, потому что Галка как шла прямо в лесок, так и исчезла в ельничке.
Я хотел побежать к Жене, залезть на баржу, заглянуть внутрь. Интересно, что там в ней?
Но Вася как раз проделывал цирковой номер, и я помедлил. Засунул Жорину волейбольную камеру себе в трусы, как Серёжа под рубаху. Попробовал нырнуть – кувырк, как утка хвостом кверху. Не ныряется… Ещё раз – кувырк! Пятки сверкнули в воздухе, Васю бросило через голову, перевернуло кверху животом. Поднялся – кхы! кхы! Чуть не захлебнулся…
– Эй, малявки! – крикнул Гаркавый с баржи. – Давайте на берег. И пробежечку на сто метров, а то воспаление лёгких схватите.
– Сейчас! Последненький разок! – крикнул Вася. Вынул из трусов камеру, швырнул её на берег.