.
Под влиянием этих писем и по совету Анны фон Хетбарк, которая строила для своей прелестной приятельницы амбициозные брачные планы, Мария Франческа все чаще подумывала о расставании с Мартеном и избавлении от Генриха Шульца.
Если бы Лукаш Опалинский был в неё влюблен так, как молодой пан Опацкий, если бы так же жаждал встать с ней под венец, её бы долго уговаривать не пришлось. Его огромное состояние, богатство и поместья, а также воспитание и светский лоск, обретенные за время пребывания в Париже, с избытком окупали вспыльчивость характера и некоторые дефекты внешности. Но Опалинский был слишком горд, чтобы взять в жены сеньориту де Визелла, хотя бы учитывая её авантюрные приключения, которые полностью скрыть не удалось.
Опацкий не был ни так неслыханно богат, ни так высокороден, как соперник. Слишком молодой, наивный и независимый, он был готов даже порвать с ересью Фаустуса Социна, которую исповедовал, лишь бы Мария согласилась за него выйти.
Все эти обстоятельства были ещё не раз взвешены в поместье на Холендрах, пока Генрих Шульц, приняв решение по поводу Мартена, с обычными безоглядностью и решительностью продолжал свою игру, готовясь использовать в борьбе за голову королевского капера свое влияние, закулисные связи и капиталы.
Борьба уже началась, и вовсе не казалась легкой. В Сенат обратились Владислав Бекеш и Ян Вейер с требованием выдать Мартена, который по их мнению не подлежал гданьскому суду, тем более что схвачен был на королевской территории. Сенат мог требовать для него кары, но судьей мог быть только король или назначенные им чиновники.
Советники ответили на это, что многочисленные преступления, в которых уличен Мартен, были совершены в их порту или в их территориальных водах. И потому они сами вправе его осудить и покарать.
Спор тянулся до позднего вечера, и ход дискуссии был настолько горяч, что едва не дошло до грубости со стороны пылкого ротмистра, который наверняка бы выхватил саблю, не удержи его более рассудительный и сдержанный пан Вейер.
Наконец советники согласились на королевский арбитраж в деле компетенции суда, но за собой оставили проведение следствия, и притом без представителя короля.
Эта уступка последовала по совету Шульца, который впрочем не принимал непосредственного участия в переговорах, а лишь терпеливо к ним прислушивался, укрывшись за портьерой.
Когда Бекеш с восторгом расписывал воинские подвиги Мартена, Шульц всерьез обеспокоился возможной их весомостью в судебном зале, но потом решил, что запальчивый ротмистр слишком рано раскрывает свои козырные карты.